по своей природе зависти, —
а ваш взгляд в эти минуты будет сходен со взглядом человека, пытающегося вспомнить о чем-то очень важном для него, и почти уже вспомнившем, но в последнюю секунду опять потерявшего нить воспоминаний.
XX. Баллада-триптих о веревочных лестничках в небо
Если как-нибудь в начале марта, выйдя из подъезда и увидев соседа-немца, выбрасывающего мусор – чрезвычайно добродушного и общительного человека – вы спонтанно разговоритесь, и он по ходу разговора, заглянув в безоблачное голубое небо, задумчиво промолвит, что вот наконец-то наступила весна и зимняя депрессия закончилась, а вы сами не зная почему вдруг скажете, что, напротив, весной-то и разыгрывается настоящая, матерая, нутряная депрессия, но сосед не поймет вашу мысль, однако на всякий случай понимающе улыбнется, а вы, поскольку у вас всегда были хорошие отношения с ним и еще по причине вашего боевого настроения в данный момент подтвердите вашу догадку классической фразой о том, что нынче прямо «Моцарт разлит в воздухе», —
а ведь это, в сущности, все равно что сказать: «Я только что позавтракал яичницей»: в том смысле, что как дважды два четыре – и тогда сосед ваш очень пристально взглянет на вас, и в его взгляде вы ясно прочтете два вопроса: первый – «Здоровы ли вы душевно?», и второй – «Не издеваетесь ли вы над ним?», —
так вот, после того как вы разубедите его в обоих пунктах и даже искренне попытаетесь разъяснить ему вашу точку зрения, и разговор ваш примет привычное житейское направление, и вы от души проболтаете еще минут сорок, —
знайте, что после этого разговора вы ни сблизитесь, ни отдалитесь, —
и ничего нового вы ни друг о друге, ни о мире не узнаете, зато у вас будет шанс догадаться, что никогда еще, быть может, ваш скрытый комплекс неполноценности – заключающийся в вашем стремлении к чему-то неординарному, притом что окружающие люди никак не хотят принимать всерьез это ваше стремление, и быть может они правы – не выражался с такой детской наивностью, с такой гениальной простотой и с таким неподдельным очарованием, а поскольку тайное, становясь явным, не обязательно исчезает, то и вы после разговора останетесь под впечатлением некоторого томительного недоумения, как, впрочем, и ваш сосед, —
и все-таки первый шаг сделан, «лед тронулся», как говорил незабвенный Остап Бендер, и никогда еще никакой день не начинался так хорошо, как этот: в этом вы можете быть вполне уверены, но пока только в этом, —
и это есть, если оставаться в географических пределах вашего дома, ваша первая лестничка в небо.
Решительно во всем, что касается этого мира, можно и нужно сомневаться, и только в одном для порядочного человека не может быть сомнений, а именно, —
что существует незыблемая иерархия вещей, верхние из которых совсем не подвержены страданиям, серединные страдают тихо и незаметно, и лишь низшие не только громко страдают, но и во весь голос кричат о своих страданиях, стремясь исподволь придать им возвышенный и даже трагический характер, —
итак,