надменно заявила палочка.
– Одна нота, зато какая чистая! Ох, какое неуважение к старшим! – только и смог вымолвить камертон, и с обидой отвернулся.
– В знак солидарности с незаслуженно униженным ветераном я отказываюсь настраивать инструменты! – гневно прогудел гобой. – И вообще репетировать не буду.
– А что же нам делать? – переглянулись валторны. – Наша партия после гобоя. Неужели произведение останется без поэтического образа?
Скрипки, альты, а следом виолончели и контрабасы занервничали.
– Ах, как мы расстроены! – низкими голосами пропели альты. – Кто же тогда нам подскажет верное «ля»?
– В зале часто меняется температура! – возмущённо запищали скрипки. – Наши струны постоянно слабеют и не удержат настройку даже до начала концерта. Позор, если мы начнём фальшивить. Мы, как носители мелодического начала…
– Ха-ха-ха! – рассмеялись тарелки. – Выдумали тоже – «мелодическое начало»! – передразнили они. – Неженки – вот вы кто! Нытики и пискуши!
– Это мы-то нытики? Это мы – пискуши? А вы! Вы! – надрывались скрипки, не зная, как бы сильнее уколоть самолюбие тарелок.
– Не обращайте на них внимания! Все ударные – тупые! – поддержали скрипок виолончели. – Давайте лучше работать – нам надо повторить пассажи.
– Кто это сказал, что мы – тупые?! – свирепо грохнули барабаны. От них не отстали литавры, и даже звонкий треугольник внёс свою лепту чётким возмущённым звуком:
– Мы задаём ритм произведению; значит, мы – главные!
– Ой-ой-ой! Ритм! Нашли, чем хвастаться! – обиженно взвизгнули скрипки. – От ваших глупых ба-баханий кошки на улице от испуга подскакивают! Никакой элегии, ноль романтики.
– Да у меня от вашей элегии – аллергия! – пробубнил бубен. – Ваша романтика вовсе ни-ко-му не нуж-на!
Волна взаимных претензий пошла гулять по рядам некогда дружного оркестра. Струнные дразнили ударные, те, не давая спуску, отвечали взаимными обижалками. Тарелки, подчёркивая математическую точность своей формы, нечаянно задели внешний вид арфы. Эмоциональная арфа не стерпела и красочно высказалась по поводу бедности звучания абсолютно ровного треугольника. Барабанный бой не смолкал ни на минуту.
Деревянные и медные духовые, сохранявшие вначале молчание, стали совещаться.
– Мы решили! – решительно ухнула туба – да так, что все инструменты на мгновение умолкли. – Так как нам, духовым, не требуется постоянная настройка, то мы выходим из вашего состава оркестра и образуем свой – духовой оркестр.
– Совершенно верно! – выразительно пропел кларнет.
– Давно пора! – поддержал его руладой саксофон. – Создадим джаз-оркестр, и я в нём получу первую партию.
– Мы так не договаривались! – возмутились флейты. – Первая партия всегда принадлежала нам. Мы – во всех мелодиях виртуозы.
– Хватит, отцарствовали! Дайте и другим посолировать. У нас не хуже получается, – мощно пропели валторны.
– Как