меня учили в хоре.
Все красивые слова надо произносить круглым ртом.
Когда мне надо говорить о моем Донецке,
я беспокоюсь, чтобы мой маникюр был достаточно свеж,
ведь разговор о Донецке не обходится
без того, чтобы не взмахнуть руками.
Без того, чтобы не жестикулировать бурно.
Единственное, что меня беспокоит,
когда мне надо говорить о моем Донецке, —
это то, что я недостаточно красива,
чтобы говорить о нем!
Нос кирпат, волосы жидки, спина сутула.
О Донецке должны говорить самые красивые девы
с жемчужными зубами и алыми губами.
Тонкие голубоглазые нимфы в невесомых платьях,
покачивающиеся, словно от степного ветра,
на высоких шпильках.
Когда мне надо говорить о моем Донецке,
я хочу быть безупречной,
такой же безупречной, как мой Донецк.
«Папа снился…»
Папа снился.
Говорил: «Аня, куда ты без СНИЛСа,
куда без паспорта
на общественном транспорте
в легком пальто.
Моя девочка – без роду, без племени,
с регистрацией временной,
с войной за плечами, не имеющей ни конца, ни края.
Ты уже не моя, не та моя пианистка и книгочейка.
Ты другая. Для тебя не найдут ни бесплатных врачей,
ни прочих льгот.
Шестой год, шестой чертов год».
Папа, не снись, то есть снись, но не снись так плохо.
Сдался мне этот СНИЛС, полис и прочие доки.
Давай просто сидеть на облаке,
говорить о том, как у нас в Донецке
к концу июля всегда случались
удивительные закаты.
Ты курил в них свои верблюжьи в крапинку сигареты.
Я говорила: «Еще целый месяц лета! Огромного желтого лета!
А дальше – хоть война, хоть сума…»
Не сойти бы с ума, папа, не сойти бы только теперь с ума.
Проза
Игорь Белодед
Родился в 1989 году в закрытом городе Томск-7. Окончил МГИМО. Выпускник Литературного института имени А. М. Горького (семинар Олега Павлова). Дебютировал в журнале «Новый мир». В 2018–2019 годах дважды входил в короткий список премии «Лицей».
Бегство Аттиса
Суббота, середина августа, император умер, а он остался. Вообще все слова произошли из имен. Повод к размышлению. Рабочий день выпивал из него всю кровь, а вечером жена с пятилетним сыном довершала дело, так что мысли возникали в нем редко: миганием дальнего света встречному потоку перед участком дороги с притаившимся на обочине патрулем. Ему нравились эти негласные правила на дорогах: то задействуешь дальний свет, то одноразово аварийку в знак благодарности тихоходу, что при расширении дороги понуро уходил вправо. Вся его жизнь устремлялась к простым правилам, но в отношении людей что-то не задавалось: тесть его повесился по весне – и с тех пор в нем что-то надорвалось: не вера в людей, но вера в будущее.
Все мысли произошли из слов, а следовательно, из имен. За неделю до смерти Аркадий Петрович позвал зятя в гараж под предлогом установки новых брызговиков,