ковылять к шкафчику стены, отпирать его, доставать простые медные браслеты со знаком Единого и с поклоном вручать их Людвигу.
Подняв руку своей очередной жены, Людвиг защелкнул на ее тонком запястье невзрачный ободок, второй отдал ей и дождался, пока она неловко наденет брачный браслет на него. Мимоходом отметил, что опять не сумел удержать эмоциональное равновесие, а заодно и перепугал супругу. Затем он поцеловал шарахнувшуюся от него девушку в щеку.
Что ж, хоть она и выглядит, как чучело, но пахнет весьма приятно. Чем-то нежным, легким и весенним. И руки у нее хороши. Изящная ладонь, тонкие длинные пальцы, аккуратные ногти. Никаких мозолей и прочей дряни, свойственной работающим простолюдинкам.
Тут же мелькнула мысль, что короткие ногти – гарантия целостности его спины. Хотя, что это он? Все равно он не позволит ей распускать руки. И смотреть на него – тоже. Ему нужен здоровый наследник, а значит, стоит поберечь душевное равновесие будущей матери.
– Герцогиня Бастельеро, поздравляю вас с вступлением в законный брак, будьте супругу слугой, любовницей, матерью, сестрой и…
– Достаточно, – перебил служителя Людвиг.
Он сгреб бумаги, подтверждающие его семейное положение, подхватил растерянную и слегка перепуганную жену под руку и потащил ее к выходу.
Выйдя из Церкви Единого, Людвиг глянул на карманный хронометр. С его визита в мастерскую прошло чуть более часа, а значит, мобиль все еще там.
– Сейчас заберем из ремонта мой мобиль, оденем тебя подобающе новому статусу и навестим кузена. После обряда положено представить жену родне. Кстати… – Он вытащил из-за пазухи пригревшегося там зверька. – Как, ты сказала, называется это животное?
Супруга не ответила.
Тогда Людвиг, наконец, обернулся к ней.
Серо-зеленые глаза свежеиспеченной супруги глядели на него, как на вылезшего из свадебного пирога Баргота: со страхом и неверием.
– Ваш мобиль? – переспросила она, отмерев.
– Ты же не думаешь, что я хожу пешком. Так что за зверь?
– Кошка. – Новая герцогиня сглотнула и облизала пересохшие губы. – Но это не та кошка! Та была трехцветная и пушистая, а эта – бирманская! Это из-за нее…
Голос супруги все повышался и повышался. Еще немного, и начнется истерика.
Поморщившись, Людвиг ее перебил:
– Кош-ка? Это называется «кошка»?
– Собака она! Страшная! – чуть спокойнее ответила девица.
– Так кошка или собака? – Людвиг скептически поднял бровь, с интересом разглядывая супругу. Такая гамма эмоций! А главное, голос. Что-то в нем было такое, что Людвиг даже готов был выслушать, что она скажет.
– Кошка! Но звать ее Собака! – почти успокоившись, сообщила супруга. В ее голосе послышались ехидные нотки. – Только собака страшная могла затянуть меня в чужой мир. Вот пусть теперь и зовется Собака.
– Глупости, – погладив довольное животное, он сунул его обратно за пазуху и покачал головой. – Никто, кроме драконов, не может перемещаться из мира в мир.
– Драконы? – в глазах супруги