нельзя было узнать; он удивил жену и слуг; он был румян, оживлен, даже весел.
– Берегись, акционеры! – сказал дю Тийе Растиньяку.
Вернувшись из Оперы, все пили чай в малой гостиной госпожи Дельфины Нусинген.
– Та, – сказал с улыбкой барон, уловив шутку своего собрата, – я чувствуй желанье делайть дела…
– Стало быть, вы виделись с вашей незнакомкой? – спросила госпожа Нусинген.
– Нет, – отвечал он, – только натеюсь видеться.
– Любят ли так когда-нибудь свою жену?.. – вскричала госпожа Нусинген, ощутив легкую ревность или притворяясь, что ревнует.
– Когда она будет в ваших руках, – сказал дю Тийе барону, – вы пригласите нас отужинать с нею, ведь любопытно посмотреть на существо, которое могло вернуть вам молодость.
– Лутчи шедефр тфорени! – отвечал старый барон.
– Он дает себя поймать, как мальчишка, – шепнул Растиньяк Дельфине.
– Полноте! Он достаточно богат, чтобы…
– Чтобы кое-что промотать, не так ли?.. – сказал дю Тийе, перебивая баронессу.
Нусинген ходил взад и вперед по гостиной, точно у него был зуд в ногах.
– Вот удачный момент обратиться к нему с просьбой заплатить ваши новые долги, – шепнул Растиньяк на ухо баронессе.
В эту же самую минуту Карлос, преподавший последние наставления Европе, которой предстояло сыграть главную роль в комедии, придуманной, чтобы одурачить Нусингена, выходил, исполненный надежд, из дверей дома на улицу Тетбу. До бульвара его сопровождал Люсьен, весьма обеспокоенный видом этого полудемона, настолько изменившего свою внешность, что даже он, Люсьен, узнал его только по голосу.
– Где, черт возьми, ты нашел женщину прекраснее Эстер? – спросил он своего развратителя.
– Милый мой, в Париже такую не найдешь. Подобные краски не вырабатываются во Франции.
– Послушай-ка, я все еще ошеломлен… Венера Калипига сложена не лучше! За нее черту душу продашь… Но где ты ее достал?
– Она самая красивая девушка в Лондоне. Напившись джина, она в припадке ревности убила любовника. Любовник этот – отъявленный негодяй, от которого лондонская полиция рада была избавиться. А чтобы дело забылось, девицу отослали на некоторое время в Париж… Распутница получила отличное воспитание. Она дочь какого-то министра, по-французски говорит, как парижанка. Она не знает и никогда не узнает, зачем она тут. Ей сказали, что она может тянуть из тебя миллионы, надо только тебе понравиться, но что ты ревнив, как тигр, почему ей и предложили вести образ жизни Эстер. Она не знает твоего имени.
– А вдруг Нусинген предпочтет ее Эстер?..
– Ах, вот до чего ты дошел!.. – вскричал Карлос. – Сегодня ты жаждешь того, что тебя ужасало вчера. Будь покоен. У этой белокурой и белотелой девушки голубые глаза, она полная противоположность еврейке; но лишь глаза Эстер способны взволновать такого растленного человека, как Нусинген. Ведь не мог же ты скрывать от света дурнушку, черт возьми! Как только эта кукла сыграет свою роль, я отправлю ее