чем моя сабля.
Множество окружавших меня охранников при грохоте выстрела, как подкошенные, попадали на землю, не смея открыть глаза от ужаса, как будто поражённые тучей шрапнели. Надо отдать должное Его Величеству, он только содрогнулся и даже как бы присел, но всё-таки смог устоять на ногах. Несколько минут его Величество хлопал глазами, пытаясь сохранить самообладание и придти в себя.
Разумеется, мне тут же пришлось отдать мои пистолеты точно таким же способом, как я отдал саблю. Потом я вручил императорскеой гвардии пули и пороховницу с порохом, попросив Его Величество никогда не забывать о том, что этот коричневый порошок нельзя оставлять подле огня, потому что он может вспыхнуть и взорваться от малейшей искры, не оставив от дворца Его Величества даже пыли под плинтусом. Потом пришла пора расстаться мне и с часами, которые император долго и с великим изумлением рассматривал, после чего дал приказ двум дюжим гвардейцам отнести их в Арсенал. Для гвардейцев это была нелёгкая работа. Они воздрузили на плечи шест, повесили на него часы, и низко согнувшись, двинулись от меня, напоминая мне дюжих английских носильщиков, которые точно так же таскают бочки с элем.
Император был буквально заворожен мерным шумом и громким тиканьем часового механизма, который был открыт взору Его Величества, равно как и плавному перемещению минутной стрелки. Зрение лилипутов вообще от природы необычайно острое, я бы сказал, даже более острое, чем наше зрение, поэтому он видел все эти чудеса необычайно ярко.
Его Величество пригласил корифеев лилипутской науки, дабы они выссказали своё мнение о конфискованном устройстве, но моему читателю ничего не стоит понять, что они ничего не поняли и так и не пришли к единому мнению относительно устройства этой штуки и её предназначения. Их предположения по сему поводу были столь смехотворны, что мне стыдно приводить их на страницах моей книги, иные из них я вообще не понимал. Следом за этим я сдал гвардейцам мой кошелёк, в котором были мои серебряные и золотые монеты, в кошельке было несколько большихмонет и довольно много мелких золотых монет, у меня были изъяты мой нож, бритва, гребень, большая серебряная табакерка, носовой платок и блокнот с моими записями.
Сабля, столь понравившаяся Его Величеству, пистолеты и подсумок с порохом и пулями были отправлены в Арсенал Его Величества на огромных телегах, которые приходились мне по щиколотку, а что касается остальных вещей, то после небольшого совета у Его Величества, эти предметы в полной сохранности были возвращены мне. Кажется, я уже намекал, что у меня в камзоле был один секретный карман, который не был обнаружен сыщиками-лилипутами, чему я был чудовищно рад, потому что таким образом смог спасти вещь, чрезвычайно ценную для меня – мои очки (у меня очень слабое зрение, и без очков я был всегда, как без рук). Там же была маленькая подзорная труба