Банду, если по- другому сказать. У Горы было три притона, где можно было и поразвлечься, и купить все, что угодно, контрабанду всякую… Все кабаки поблизости от порта Кулаку дань платили. Вот этот-то Гора с помощью Меткача половину города себе прибрал. А потом случилось ему заказать бургомистра…
– Как, бургомистра? – переспросил Иржи. – Не слишком ли?
– А тот что-то ему в делах сильно напортил. Вроде, хотел сам, свои таверны в портовом квартале открыть, ну, через подставных людей, конечно. Это у вас в городах называется – конкуренция, да? По-моему, мы тут, в Поселке, живем проще и справедливее, чем там, разве нет? Ну так вот, Меткач, рассказывают, забрался в башенку на городской ратуше, прямо во время какого-то карнавала, когда на площади перед ратушей собралось полно народу, и бургомистр стоял на помосте, поздравлял горожан… Так он достал его стрелой с башни через всю площадь, а она шириной была почитай что шагов триста! И ведь попал прямо в сердце! А потом ушел по-тихому.
– Выстрел, вероятно, был неплохой, – согласился Тим. – Только всегда жаль, если способный человек, прекрасный стрелок, начинает заниматься такими делами. Все, чего он тогда заслуживает – это чтобы его повесили, не смотря на предыдущие заслуги…
– А его и повесили! – радостно сообщил Дульф. – После этого случая его выследили и поймали городские стражники.
Он отставил опорожненную кружку и поглядел на небо:
– Что ж, скоро будет темнеть. Идём?
– Да пора, пожалуй, – поддержал его Иржи.
Оставлять Адыла в домике они не рискнули, а сочли более безопасным спрятать его неподалеку, где поваленный бурей ствол большой лиственницы был окружен молодой лиственничной порослью, образуя неплохое укрытие. Ему помогли забраться под ствол, где он притаился, завернувшись в свое одеяло, словно в пещере.
Снова охотников окружил вечерний темнеющий лес, с шебуршанием птиц в кронах деревьев и неприметных зверьков внизу, среди мхов и опавшей хвои, со стуком дятлов, взволнованным цоканьем белок. Тим очень любил лес, и сейчас окружающая его картина никак не увязывалась с пониманием того факта, что поблизости идет настоящая война. И даже более того: что они сами влезли в эту войну!
Они тихо ступали по мхам, направляясь к ручью. Шли мимо растущих вокруг вековых кедров и лиственниц, поднимались на небольшие увалы, выходили на поляны.
– Значит, говоришь, повесили Меткача-то? – продолжил Тим прерванную тему.
– А, ну да, повесили. За ноги, вниз головой. Три дня провисел. Впрочем, говорят, он и суток не выдержал. Так-то с ним расправились за убийство бургомистра. А если бы поймали только за то, что он на Гору работал, других разбойников убивал, то, глядишь, посадили бы его просто в острог…
– Да дело не в этом, – поморщился Тим. – Всё равно – как по- разному люди свои способности употребляют! Ну, бежал с флота, мало ли куда мог наняться! Уж неужто этот Гора ему столь много платил, что стрелок