– пой! Хоть без умолку. Это будет наше наказание.
– Значит, моё пение – наказание? – ещё больше взревел Ярик. – Это друзья называются?
Я с укоризной глянул на Велку – по сути это она заварила всю кашу. Ну, не знал Ярик про наше с Ладой (очень нечастое, к слову) тайное общение и жил себе спокойно. Тем более, что ничего важного или обидного мы не говорили – просто Лада иногда бессловесно комментировала ситуацию, и пар выпуская, и не задевая никого. Так нет же – надо было встрять!
Но Велка и сама смутилась. Верно, она думала, что мы от неё и брата таимся, в отряд по-настоящему не принимаем, вот и раскрыла эту «великую» тайну, на деле оказавшуюся весьма невинной.
– Простите, – робко сказала она, следя глазами за размашисто шагающим по пяточку стоянки Яриком и семенящей за ним Ладой, уговаривающей его не делать из мухи слона.
– Это для вас наша дружба – муха, причём оснарильская! – Ярик припомнил самый мелкий экземпляр, известный на всех планетах Альянса.
– Ярик! Хватит! – одёрнул я друга. – Мы ничего этакого не говорили! Просто Ладе иногда надо обязательно «вставить свои пять купонов», но она не хотела никого обижать.
– А ты? – Ярик резко обернулся ко мне.
– А мне надо было знать, что за пургу она несёт.
– И как?
– Действительно, пургу.
Странно, но Ярик вдруг успокоился и даже приобнял заискивающую подругу со словами:
– Ну, ты, конечно, и дурында!
– Да, доверие, пожалуй, важнее уважения, – тожественно произнёс я, вставая. – Я обещаю больше ничего не скрывать и доверять вам всем безоговорочно! Я клянусь!
И все тоже встали и поклялись – это было так церемониально, но очень верно. И вечер потёк душевно, Ярик пел, безобразно перевирая мотив, явно издеваясь над нами, но никто его не прерывал, поэтому скоро ему надоело и он замолчал. И тут Ким вдруг сказал:
– Довериться кому-то иногда проще, чем себе.
Мы посмотрели на него – чего-чего, а глубокомысленных изречений от него мы не ждали.
– Что ты хочешь сказать? – мне не очень хотелось опять затевать социально-философский спор.
– Просто иногда трудно доверять себе, понимать, что ты поступаешь верно, а не совершаешь ошибку, которая будет стоить жизни не только тебе, но и другим, – в ответе мальчишки сквозила горечь.
– Не надо, Ким, не вспоминай… – Велка положила руку на плечо брату.
– Почему нет? Он стоит того, чтобы помнить.
– Вы о ком? – спросил Ярик, не отягощённый эмпатией.
– О нашем однокласснике, – тут же ответил Ким, видимо, только и ожидая чьего-то вопроса, чтобы всё рассказать. – Он… как это объяснить… ну, задира был и задавака. С ним, конечно, дружили, но иногда и тумака давали за выходки. А он то ли не любил себя, то ли не жалел… Всё повторял, что пропащий и ни на что не годен, поэтому будет нарушать запреты, так как терять ему нечего.
Ким на секунду замолчал, видимо, собираясь с духом.
– А потом он однажды пропал на шесть дней, он и раньше уходил в своё убежище, он так и называл его –