могу или нет? – не унималась сестрёнка.
Я смотрела на неё с нежностью, радуясь, что она есть. Захотелось немного её помучить. В хорошем смысле, разумеется.
– Юная сеньорита, ваши манеры отвратительны! Какое слово нужно сказать, когда ты что-то просишь?
– Пожалуйста.
– Отлично! Запомни, сестрёнка. Когда мы уедем в большой красивый город, твои манеры должны быть безупречными. Поняла?
Мари кивнула, соглашаясь со мной, и я протянула ей альбом и самый простой набор акварельных красок с маленькой кисточкой. Сестра схватила подарок ‚ прижала его худенькими ручками к груди и, радостно выдохнув, сказала одно единственное слово:
– Спасибо…
Я смотрела на исхудавшее личико своей двенадцатилетней сестрёнки. Под её глазами залегли тёмные круги, а взгляд был каким-то совсем не детским. Тонкие руки покрывали старые и свежие синяки. Точно такими было украшено всё моё тело. Отцовские методы "воспитания". Задумавшись, я не сразу поняла, что сестра пытается что-то сказать.
– Что? Прости я не расслышала, – рассеянно прошептала я.
– Я говорю, что сегодня приезжает новый пастор. На месте старой церкви будут строить новую. Говорят, что Отец Стивен чудесный человек, а его жена очень красива. Они приехали из Америки. Сегодня все пойдут к старой церкви. Жена пастора попросила помочь ей раскладывать продукты по коробкам, чтобы раздать семьям. Давай пойдём? Мы сможем сразу забрать свою.
Сестра умоляюще сложила ладошки.
– Пожалуйста, Лайла! Я знаю, ты терпеть не можешь местных девчонок, но Паола тоже пойдёт. Тебе не будет скучно.
Я села на кровати, поставила локти на колени и, подперев руками подбородок, ответила:
– Мари, ты представляешь меня работающей в церкви? Ты же знаешь, как именно я зарабатываю нам на хлеб.
– Ты танцуешь! Разве это стыдно?
– Не знаю. Возможно.
Глаза сестры тут же стали грустными и, опустив руки, она вышла из комнаты. Мне стало так жаль её, и я крикнула:
– Мари, постой! Я пойду! Вот только оденусь.
Сестра запищала от восторга и бросилась в свою комнатку, которая была чуть больше моей. Надев ту самую клетчатую рубаху, я завязала её под грудью, обнажив плоский живот с татуировкой. Рисунок из мелких цветов, которые рассыпались от левой груди и исчезали где-то около молнии на новых брюках. Джинсы были дорогими и полностью подчёркивали изгибы моего тела, тонкую талию, немного широковатые бедра, округлые ягодицы.
Я любила своё тело, любила трогать себя. Я видела в фильмах в кинотеатре Cinesur, как женщины доставляют себе удовольствие, и повторяла за ними.
Несмотря на то, что я жила в самом худшем квартале Севильи, мне удалось сохранить свою девственность для одного единственного, которого я пока не встретила. Хотелось любви и секса, как в кино. Чтобы свечи, и вино, и музыка.
Мари окликнула меня, вырвав из плена приятных мыслей. Я обула старенькие босоножки и вышла на улицу, где уже ждали Паола, сестра и Рауль. Друзья смотрели на меня