мальчик", тот должен помнить ощущения Кинтеля после переезда в новую квартиру. Тонкие стены, над головой кто-то ходит, за окном машины носятся…
Привык, освоился. Осенью пошёл в школу, не без приключений – аккурат в конце августа крепко простудился и месяц провалялся дома. Так что учебный год начался с октября.
Беда шарахнула в начале семьдесят девятого. Очередная простуда обернулась тяжёлым воспалением, которое районная врачиха в упор не хотела замечать. Раза три меня выписывали в школу с температурой под 39. Из школы несколько раз заявлялась делегация, грозившая отчислить за прогулы. Матушка с ног сбилась, разрываясь между работой и мной. А я ослаб уже до такой степени, что самостоятельно до туалета дойти не мог.
Выручила мать моего тогдашнего друга, Андрюшки Сафронова. Людмила Степановна, царствие ей небесное, под свою ответственность забрала меня к себе, в педиатрическое отделение больницы. Название не знаю, помню, что рядом с Волковым кладбищем. Провалялся я там ровно два месяца. Выяснилось, что у меня запущенный гайморит и, если бы ещё чуток потянули резину, то или на тот свет, или в психоневрологический интернат, пациентом. Слава Богу, обошлось…
А Людмила Степановна Сафронова спустя год умерла от рака крови. Я всё чаще думаю, что моя жизнь куплена ценой её смерти…
Тем временем у матушки начались проблемы на работе. Несколько раз всю бригаду лишали премии, полностью или частично. Просто так, без объяснения причин. Несколько человек, включая маманю, накатали жалобы в профком. Устроили собрание, на котором авторам жалоб приписали все смертные грехи, от пьянства на работе до прогулов. Стадо, именуемое трудовым коллективом, промычало… Извините, проголосовало за решение профкома – строгий выговор с занесением в трудовую. Стало ясно, что спокойно работать не дадут, нужно искать другую работу. В это время в школу и детскую комнату милиции пришла пачка анонимок, где в самых ярких тонах расписывалось, что мать алкоголичка, что я без присмотра болтаюсь целыми днями по дворам и прогуливаю школу. Благодаря этим анонимкам у моей матушки случился первый инфаркт. Было ей тогда тридцать шесть лет.
Я хорошо помню тот день. Мы играли у Андрюшки в солдатиков, разыграли целую баталию. Их квартира и сейчас находится на четвертом этаже соседнего дома, из окон хорошо виден наш подъезд. Я видел, как возле подъезда стояла пожарная машина, потом ещё и "скорая" подкатила. Ещё подумал: к кому бы это? Оказалось, к нам. Мать ждала, когда я приду от Сафроновых, решила картошки на ужин сварить, поставила на газовую плиту ковшик с водой. И потеряла сознание.
Дальше сплошная цепь чудес. Вода выкипела, залила огонь. По всем законам жанра мать должна была погибнуть, надышавшись газа. Спасло её только то, что упала она не на пол, а на стоявший рядом стул. Кто-то из соседей по площадке (мы тогда жили в квартире одни) почувствовал запах газа, набрал 04. Вышибли дверь, обнаружили мать, вызвали "скорую"…
Возле раскуроченной двери квартиры меня встретила малознакомая