моими ботинками лестничные ступени хрустели, как будто кто-то посыпал их песком, чтобы ковер не соскальзывал. Второй марш был в общих чертах похож на первый – снова умирающие растения в горшках, пара дверей, крашенных красновато-коричневой краской, на подоконнике – пачка нераспечатанных «Желтых страниц», все еще в родной полиэтиленовой упаковке.
Голос доктора Макдональд эхом отозвался откуда-то снизу:
– Там, наверху, безопасно? Можно подниматься?
– Безопасно? – Я осмотрел заплесневелые горшки с цветами. – Нет, тут целая толпа бешеных ниндзя. – Пауза. – Конечно, тут все в порядке, черт возьми! – Я схватился за перила и втянул себя на верхний этаж.
Пара дверей вела в отдельные квартиры. Перед одной лежал коврик – грязный прямоугольный кусок, вырезанный из протертого ковра. Над кнопкой звонка на деревянной дощечке неуклюжим детским почерком было написано слово «МАКМИЛЛАН».
Я прислонился к стене и стал ждать.
Минуты через три из-за угла высунулась голова доктора Макдональд.
– Вы не должны быть таким саркастичным, понимаете, я ведь не то чтобы пытаюсь вам досадить, просто у меня есть некоторые… опасения… относительно незнакомых мне закрытых пространств.
Было просто чудом, что ее выпускали из дома без сопровождения.
Я постучал в дверь. Ее открыл полицейский, одетый в форменную рубашку с галстуком, которую каждый уважающий себя коп перестал носить много лет назад, сменив на черную униформу в стиле Дарта Вейдера[19]. Его длинный нос был покрыт «звездочками» кровеносных сосудов, под узким лбом блестели широко посаженные глаза. На черных эполетах сияли сержантские нашивки. Он внимательно осмотрел доктора Макдональд, потом повернулся и принюхался ко мне:
– Это вы Хендерсон? Удостоверение предъявите.
Маленький надутый засранец. Я снова помахал своим удостоверением:
– Это вы здесь по связям с семьями?
Кивок:
– Все в порядке. Спасибо. Понимаете, здесь так много этих чертовых журналюг вертится – притворяются, что они живут в соседних квартирах, что они родственники, друзья семьи… – Ткнул согнутым большим пальцем себе за плечо: – Родители сидят в гостиной с какой-то мразью из бульварной газетенки.
– А он как сюда проник?
– Она. Это они ее пригласили. Ну, и ее чековая книжка. Собираются позволить ей опубликовать поздравительную открытку.
– Да твою ты… Она же проходит как улика в незакрытом деле! Почему вы ее не вышвырнули отсюда вон? Мне что, нужно…
– Мы не можем запретить семье жертвы приглашать людей к себе в дом – это их дом. – Офицер по связям с семьями потерпевших выпятил грудь. – И между прочим, детектив-констебль, мне наплевать, что ты – один из команды кайфоломов старшего суперинтенданта Дики. – Он похлопал себя по плечу, отчего черный погон с серебряными сержантскими нашивками дернулся: – Вот это видел? Это называется «Сержант», так что следи за словами. Вы, уроды из спецслужб, все одинаковы. Если вы все такие особенные, почему вы до сих пор Мальчишку-день-рождения не поймали? Тоже мне, кайфоломы. Вы