на грани человеческой переносимости. А Валера всё не собирался останавливаться и продолжал кочегарить.
Мы сидели на средней полке в шапочках, наблюдая за его активностью. После очередной порции дров он втащил ведерко с размокающими вениками, огромную бутылку пива, ковш и набор ароматных масел.
– Ну что, хлопцы, пал пустим? – осведомился он.
– Рановато, – сказал Фёдор. – Мне для первого раза, я чувствую, уже хватит.
– Что ж вы голодские такие немощные, – расстроился Валера. – По плавилам тебе ещё пять минут, как минимум, сидеть.
– Причём тут немощь! – вспыхнул Федя. – С непривычки же! Я в бане уж год, наверное, как не был.
Он решился высидеть положенные пять минут, но перебрался на нижнюю полку.
– Зря я так много выпил, – промямлил он. – В баню ходить тверёзым надо.
– Это точно, – согласился наш банщик. – Вот дед мой, потомственный казак, лассказывал, что ни гламму пелед баней не пил. Это его так отец воспитал смолоду.
– А ты родом отсюда? – спросил Фёдор.
– А откуда ж мне быть! Все пледки в этой станице жили. И жинок себе отсюда взяли.
– И что, советская власть ваш род не перевела? – включился я.
Валера задумчиво почесал щетину на подбородке.
– Да пладед, если так лассудить, и был тут советской властью. Не воевал он плотив большевиков. На флонте поддался на агитацию класную. Плав он был или нет – уже не понятно. Зато станица цела осталась, да жили более менее зажиточно…
Беседа, судя по виду Валеры, привела его в смущение, и он поспешил сменить тему.
– А веники то готовы давно! – воскликнул он. – Кто смелый?
– Не, я пас, – сообщил Фёдор, сползая с полки и затворяя за собой дверь.
– Слабак, – вынес вердикт Валера. – Ну, тогда ты ласполагайся давай, отхожу тебя как следует.
Пока я устраивался, Валера плеснул на камни ковш воды с каплей эвкалиптового масла, и в парилке установилась атмосфера, похожая, если ученые не лгут в описаниях, на венерианскую. Разве что содержание углекислого газа было в пределах нормы, и потому нависший надо мной корпус Валерия с веником наперевес, не искажался.
Валера принялся методично изуверствовать, сначала волнами гоняя надо мной нестерпимый жар, а затем и прикладываясь веником. От температуры в голове у меня быстро помутнело, а пульсация в межбровье стала такой мощной, что кровь, казалось, сейчас так и брызнет фонтаном из этой точки.
– Худо мне, Валера… – простонал я. – С меня, пожалуй, хватит.
– Так я ж только начал… – расстроился он. – Ну, живо беги в воду!
Как есть, нагишом, исключая банную шапочку, я по колючим стеблям скошенной травы поспешил через двор к реке. Деревянный мосток заскрипел под моими неровными шагами, комаров разметало в стороны, я остановился перед краем, держась за хлипкий поручень, оглядел темные заросли на противоположном берегу, и хлестко, как удар топора, ушел под воду…
… Когда пуля сбила фуражку, я глотнул воздуха