продолжал он.
Она откусила еще сандвича – ей требовалось время, чтобы обдумать ответ.
– Мне нравится процесс поиска темы, а потом обдумывания – как ее лучше подать. Это похоже на пазл. По крайней мере, мне так кажется. И мне предстоит найти недостающие части. Я надеюсь… может быть, это покажется глупым…
Он покачал головой и наклонился к Руби, уперевшись локтями в стол между ними.
– Дело в том, Руби, что у меня уже есть два штатных корреспондента, которые именно этим и занимаются. Чем вы отличаетесь от них? Что вы можете привнести в эти истории? Кроме вашего интереса, прилежания и тому подобного.
– Я не уверена, – осторожно сказала Руби, – но, думаю, на пользу дела пойдет то, что я человек со стороны. Я не имею прямого отношения к войне… так что, может быть, я привнесу новую перспективу?
Он кивнул, хотя, судя по совиному выражению его лица, его не убедил ее трусоватый ответ.
– Я прошу прощения, – проговорила она. – Вопрос справедливый, и вы заслуживаете лучшего ответа. Во всей этой суматохе последних недель со сборами и путешествием я, кроме практических вещей, ни о чем другом не думала. Где я буду жить и как найду себя – вот было главное.
– Я вас понял. Что ж, подумайте об этом, будет время. Мы все привносим что-то свое в истории, которые рассказываем. Может быть, ваш взгляд со стороны, как вы сказали, и станет изюминкой в том, что вы пишете… а может, он приведет к чему-то совсем иному. Но подумать об этом стоит.
– 5 –
Только к утру пятницы погода улучшилась достаточно, чтобы Руби и Мэри отправились в Брайтон. Серые небеса в этот день стали сапфирово-голубыми, на них остались лишь тонкие, как паутинка, перышки облаков, и Руби с одобрения Кача собрала необходимые вещи и на метро доехала до вокзала Виктория. Мистер Данливи дал ей историю Брайтона, почитать в дороге, а поскольку скорых поездов в это время дня не было, почти два часа в пути дали ей возможность познакомиться с городом и его историей.
Она купила билет, до отправления оставалось еще десять минут, а Мэри все не было, и Руби начала беспокоиться. Фотограф утром в офисе не появилась, но Ивлин сказала, что она сама или Кач позвонят ей домой. Руби прошла в самую середину билетного зала – огромного помещения размером с бейсбольную площадку, оглядела толпу в поисках коллеги и почти сразу ее увидела.
Мэри была женщиной невысокой и особой красотой не отличалась, если сравнивать с голливудской актрисой или светской дамой. Но в ее манере держаться присутствовало что-то, заставлявшее людей оглядываться на нее, что-то привлекающее внимание в уверенной посадке плеч, или, может быть, в спокойной, почти неколебимо бескомпромиссной манере, с какой она разглядывала идущих мимо людей. Словно каждый проходящий был потенциальным объектом ее съемки, а она, художник, стояла в стороне.
Руби знала, что в Нью-Йорке фотографы всегда носят с собой сумку, набитую всякой всячиной, но у Мэри была только камера в футляре, небрежно висевшем на плече. Может быть, она обзавелась какой-то новейшей камерой, которая