сообщил, что сегодня идет на концерт в Национальную галерею.
– Кто-нибудь хочет со мной? Мэри?
– Иду.
– Найджел? Нелл? Питер? Руби? Ну же. Немного культуры вас не убьет.
Другие пробормотали отговорки, но Руби была заинтригована приглашением.
– А что это за концерт?
– Классической музыки.
– Я…
– Только не говорите мне, что вы из тех людей, кого интересует только современная музыка. Танцевальные оркестры со своими барабанами, саксофонами и скрежещущими кларнетами. Все составляющие ночного кошмара, – проворчал он.
– Вы бы так не говорили, если бы сходили на концерт Бенни Гудмана.
Нелл в другом конце комнаты радостно взвизгнула:
– Ты слышала, как он играет?
– Только раз, примерно год назад. Это было чудесно.
Билет на концерт был таким дорогим – она чуть в обморок не упала: больше двух долларов, но как только мистер Гудман вышел со своим кларнетом, она оказалась на небесах.
– Я настаиваю на том, чтобы вы пошли на концерт, – сказал Кач, обрывая ее воспоминания. – Я уверен, вам он понравится гораздо больше, чем сногсшибательное синкопирование мистера Гудмана.
– Хорошо, – согласилась Руби. – Если настаиваете.
Наверняка она услышит что-то новое, а это не может быть плохо.
– Ну, скажем, без четверти двенадцать. На тот случай, если там будет очередь. Мы можем поесть что-нибудь в кафе галереи.
Они все вернулись к своим столам, своим конкретным занятиям, которые вытеснили из их голов другие заботы, а Руби задумалась над тем, как лучше подать ту историю, над которой она работала: один день сотрудницы Женской волонтерской службы. Найджел предложил ей позвонить «кое-кому» в эту службу и попросить, чтобы связали с подходящим человеком, готовым дать интервью, но Руби соглашалась прибегнуть к этому варианту только в крайнем случае. Прямое обращение в ЖВС будет напрасной тратой времени, поскольку там неизбежно начнутся сомнения официальных лиц – кого выбрать на эту роль. И высока была вероятность, что ей устроят интервью с личностью, в которой столько же жизни, сколько в промокшем картоне.
– Готова?
Она подняла голову и увидела возле своего стола Мэри и Кача.
– Прошу прощения – потеряла счет времени. – Она сунула блокнот в сумочку, сняла с вешалки шляпку и плащ. – Куда, вы говорите, мы направляемся?
– На Трафальгарскую площадь, – ответил Кач. – Концерты проводятся в подвале Национальной галереи.
Они повернули на юг, прошли к Темзе и, как ей показалось, в направлении станции метро «Блэкфрайерс».
– А зачем вообще эти концерты? Я думала, люди слишком заняты для таких вещей.
– За что мы сражаемся, если не за красоту искусства? – пролаял Кач и, словно услышав грубость своего голоса, сконфуженно улыбнулся Руби. – Извините, для меня это как красная тряпка – я имею в виду, слова о том, что мы все, если хотим добиться поражения Гитлера, должны уткнуться носами в главное и не обращать внимания ни на что другое. Я не согласен, поэтому-то я и иду на