приходили выклянчивать наше добро – глядишь, сохранилось бы что-нибудь?
Мужи устыдились. А женихи – их сыновья – им хоть бы что.
А мужи, они, правду сказать, устыдились. У иных даже слёзы по щекам потекли. Молчат, опустили глаза.
Но не все.
Тут слово берёт Антиной, из всех женихов самый знатный и самый нахальный.
Телемах, говорит Антиной, ты, что ли, рехнулся? Кого ты хочешь разжалобить? Это мы тебя объедаем? Ты, может, не знаешь, для чего мы приходим в твой дом? А я скажу для чего. А чтобы услышать, обличитель ты наш, выбор твоей овдовевшей матери. Только вот она всё тянет и тянет. Четвёртый год ни везёт ни едет, ни мычит ни телится. Обещала, и как будто дело теперь не её. А мы ждём каждый день. А мы каждый день, как дураки, приходим. А мы надеемся!
И тогда он ко всем обратился.
Сейчас я всё расскажу, сейчас узнаете, что придумала эта хитрющая. Видите ли, решила она три года с гаком назад соткать старцу Лаэрту, деду нашего обличителя, погребальное покрывало. Вот умрёт отец Одиссея, а по достоинству его нечем накрыть. Так уж и нечем? Ну да ладно, дело хорошее. Обещала назвать жениха, когда закончит работу. Мы поверили – ждём. Четвёртый год в дом к ним приходим, а работы и края не видно. Мы бы других уже невест нашли, молодость наша не вечна. А тут, не поверите, служанка проговорилась. Оказывается, сплошной обман: что за день Пенелопа соткёт, то ночью сама и распустит. Как вам нравится это? Так мы никогда не женимся! Ну и кто теперь пострадал? А он ещё говорит…
Есть предложение у Антиноя: отправить Пенелопу к её престарелому отцу, под опеку его – к Телемахову деду Икарию. Он богат, пусть он сам разберётся с приданым, пусть сам её выдаст скорее. Ему-то она будет послушна.
Вот пускай Телемах этим сам и займётся!
Стал Телемах горячо возражать Антиною. Да так страстно, так пылко, что стал (сгоряча!) угрожать женихам. И как только сказал, что Зевс их всех покарает…
(…Тут надобно заметить, что общественные собрания во все времена во многом подобны друг другу…)
…И как только Телемах помянул имя Зевса, случилось одно знаменательное происшествие: два орла с диким криком возникли в небе над площадью – один в другого на глазах изумлённых людей вцепились когтями, а затем, на лету продолжая борьбу, пропали из виду.
Многолюдная площадь шумно вздохнула.
И тогда Алиферс, старый друг Одиссея, обратился к народу по праву знатока птицегадания: знал он толк в ворожбе. В речи своей, обращённой к народу, предостерёг он от беды женихов – кара близка. Бой орлов – знак того, что скоро сюда возвратится владыка Итаки и жестоко накажет он всех, кто разорял его дом, домогаясь жены.
Напомнил Алиферс о давнем своём прорицании. В самом начале войны, когда корабли только уходили на Трою, и никто не думал, что продлится война десять долгих лет, предсказал Алиферс двадцать лет отсутствия Одиссея в Итаке. Время и невзгоды сильно изменят внешность его, и никто его не узнает, когда войдёт он в свой дом. Но он войдёт. И время близко.
Евримах, сын