западная медицина сумела помочь. Впрочем, доказательств еще нет. Пока надежд преисполнился только мой дядя, но не моя тетя Зейнаб.
Нино нахмурила детский лобик:
– Вообще-то, все это некрасиво. Моим родителям не по душе такие нравы, гарем – это что-то постыдное.
Она говорила как школьница, повторяющая затверженный наизусть урок. Я дотронулся губами до ее ушка.
– Я не заведу гарема, Нино, обещаю, ни за что на свете.
– Зато ты наверное заставишь жену носить покрывало!
– Может быть, кто знает! Покрывало – вещь полезная. Защищает от солнца, пыли и от чужих взглядов.
Нино покраснела.
– Ты навсегда останешься азиатом, Али! Ну какое тебе дело до чужих взглядов? Женщине хочется нравиться.
– Но нравиться она должна только своему мужу. Открытое лицо, нагая спина, полуобнаженная грудь, прозрачные чулки на стройных ногах – все это обещания, и женщина должна их сдержать. Мужчина, который видит женщину настолько оголенной, захочет увидеть и больше. Чтобы уберечь мужчину от таких желаний, и существует покрывало.
Нино удивленно поглядела на меня:
– Как ты думаешь, в Европе семнадцатилетние девушки и девятнадцатилетние юноши тоже говорят о таких вещах?
– Наверное, нет.
– Тогда и мы больше не будем об этом, – строго сказала Нино, поджав губы.
Я погладил ее по волосам. Она подняла голову. На глаза ее упал последний луч заходящего солнца. Я склонился к ней… Я целовал долго и нецеломудренно. Она тяжело дышала. Глаза у нее закрылись, на лицо легла тень длинных ресниц. Потом она вырвалась. Мы молча уставились в темноту. Спустя некоторое время мы, несколько пристыженные, поднялись со скамьи. Держась за руки, мы вышли из сада.
– Все-таки надо было мне надеть покрывало, – сказала она у выхода.
– Или сдержать обещание.
Она смущенно улыбнулась. Все снова стало простым и понятным. Я проводил ее до дома.
– Я, конечно, приду на ваш бал! – промолвила она на прощание.
– А что ты делаешь летом, Нино? – не отпуская ее руку, спросил я.
– Летом? Мы едем в Карабах, в Шушу. Но только не воображай, что можешь отправиться за нами следом, так тебе и позволят.
– Что ж, хорошо, тогда увидимся летом в Шуше.
– Ты невыносим. Сама не знаю, за что ты мне нравишься.
Дверь за ней захлопнулась. Я пошел домой. Евнух моего дяди, похожий на мудрую сушеную ящерицу, с ухмылкой посмотрел на меня:
– Грузинки очень хороши, хан. Не стоит только лобзать их на виду у всех, в саду, где могут увидеть всякую минуту.
Я ущипнул его за дряблую щеку. Евнух имеет право говорить любые дерзости, он ведь не мужчина и не женщина. Он существо бесполое.
Я поднялся к отцу.
– Ты обещал исполнить три моих желания. Первое я уже выбрал. Это лето я хочу один провести в Карабахе.
Отец посмотрел на меня долгим взглядом, а потом с улыбкой кивнул.
Глава четвертая
Зейнал-ага был простым крестьянином из деревни