в городе через много лет. Старая, небрежно одетая женщина бросилась меня обнимать:
– Светочка, вы меня не узнаёте?
Оказывается, я помнила её голос!
– Конечно, узнала, Маргарита Николаевна, только не говорите мне «вы»!
– Это с непривычки. Знаешь, я слежу за твоими публикациями, всё собираю, и книжку достала. Подпишешь мне её? Ты не очень спешишь? Может, зайдём ко мне, тут недалеко!
По дороге расспрашиваю:
– Вы не работаете?
– Давно! Я ведь, когда ты училась, уже была немолода, разве не помнишь?
– Нам тогда все учителя казались немолодыми.
– Старыми, хочешь сказать? Понятно, – смеётся она.
В подъезде сероватый свет, едва проникающий с улицы.
– Этот угол под лестницей мне отдали для книг. Я деньги только на книги и тратила, дома они уже не умещаются.
Комната темновата, стёкла давно не мыты. Посредине журнальный столик с остатками еды, лампочка с бумажной тарелкой вместо абажура, потёртое кресло, кровать под армейским одеялом.
И книги! В шкафу, на полках вдоль стен, пачками на стульях и на полу. Несколько лежат открытыми, это поразило меня.
Трогаю корешки, глажу переплёты, глаза мои горят, наверно, и она говорит, улыбаясь:
– Я знала, тебе у меня понравится!
14. Извещение
Приехали Крыловы, мамины довоенные друзья. Мама и тётя Ида стоят, обнявшись, и плачут, я давно не видела, чтобы мама так плакала. И я плачу, глядя на них, а дядя Федя шагает вдоль стены туда и обратно.
Тётя Ида разыскала его, раненного, в госпитале, и работала там, пока его не комиссовали. И вот они вернулись вместе с сыном, Женей, лет на пять старше меня. Довольно долго, пока их квартиру не освободили, мы живём у нас все вместе.
Прихожу из школы. Женя сидит, читает книжку. Я веду себя, как хозяйка, грею суп, готовлю к столу. Мы обедаем и ведём светскую беседу.
Нет, он ещё не знает, в какой школе будет учиться. Да, мама оставила его в Сибири у тёти, когда ехала к папе в госпиталь. Конечно, дома лучше.
– Жалко дядю Юру. Я его хорошо помню, с ним всегда было весело! Хотя пропал без вести, это же не погиб, может, лежит в каком-нибудь госпитале.
– Как пропал без вести?! Откуда ты знаешь?
– Тётя Тамара сказала маме. А тебе, значит, не сказала.
– Как это не сказала? Не может быть!
– Хочешь, я покажу тебе извещение? Тётя Тамара доставала его из шифоньера, вот отсюда.
Держу в руках эту страшную бумагу. Никаких сомнений, пропал без вести!
– Не расстраивайся, бывает, и «похоронка» приходит, а человек возвращается. А тут написано – без вести. Ещё есть надежда!
– Да, есть надежда. Не говори маме, что я видела эту… бумагу, хорошо?
День Победы в сорок пятом году. Все идут на площадь, главное место праздника.
Для меня он не был праздником – без папы, я никак не могла заставить себя радоваться! Сказала, хочу остаться дома.
Женя тоже остался. Мы стояли на балконе и смотрели на салют. Мне хотелось плакать, и сейчас хочется плакать каждую годовщину