улыбнулась той самой улыбкой, которую отрабатывала все эти годы. Вежливость, она всегда меня выручала в таких ситуация.
– Что ты, добрый человек. Заговоры да простые заклятия. Сняла с тебя злой глаз. Видимо, насолил ты кому-то сильно в прошлом, раз грудь твою так проело заклятие.
Тит хмыкнул.
– Знаю, что так колдуют последователи Бога, вот и спросил. Раз можешь так и не его жрица, то ты большая искусница, – ответил он, внимательно глядя мне в глаза.
– Может, поешь чего? Обед как раз поспел, – и я отвернулась от Тита, орудуя тарелками да чашками. – Садись за стол, рассказывай, куда теперь?
Тит уселся за стол, обработав магией руки. Теплое облачко заискрилось и моментально пропало, и мужчина подвинул к себе тарелку с едой, которую я перед ним поставила. Красив, что сказать.
Но Лука красивее.
– Да что рассказывать, Лукерья. Ты же Лукерья? Я видел это имя на табличке над входом, – он ел с удовольствием, иногда сощуриваясь, словно кот.
– Всё верно, а тебя как зовут, добрый человек?
– Тит. Зови меня Титом. А история простая до безобразия. Я позвал замуж любимую моего брата. Они к тому моменту не виделись уже семь лет, так что… я не поступал нечестно. И она согласилась, кстати… И прямо накануне свадьбы приехал брат. Он был зол на меня и отца, что мы не сказали ему. Да что там… В общем, он вызвал меня на поединок, прямо в утро свадьбы, представляешь? И вот, сама видела, – Тит указал пальцем на свою грудь.
Я кивнула, принимая историю.
Всё же, отчасти я её знала. Не совсем так, да и хотела ли я этого?
– И теперь…? – протянула я.
– И теперь я ищу свое место. Они, должно быть, счастливы вместе, – он доел всё, что я положила ему на тарелку. – Что это там?
Он выглянул в окно, и я выглянула за ним следом.
На моем дворе появилось кольцо телепорта и из него один за другим выходили солдаты в доспехах, и последним, как прекрасное завершение этого военного шествия, на мою землю ступил Лука.
– Вот же! Что он тут забыл? – зашипел Тит, судорожно застегивая рубашку на груди. – Уходи, Гли! – крикнул он мне в лицо, развернувшись.
Я, ошеломленная, потрясенная, прижавшая ладонь ко рту, чтобы не завизжать от ужаса, стояла посередине моего домика, не в силах пошевелиться.
– Уходи! Беги, Гли! – Тит снова закричал в мою сторону, выскакивая из домика.
– Хозяйка, – проговорил твердый голос сбоку, – слушай меня, и они нас не обнаружат, – я обернулась, и увидела, что Уголек сидит на краю лавочки у стола, и, открывая свою маленькую кошачью пасть, говорит со мной. – Давай, приходи в себя. И повторяй за мной: «Ты видишь меня иначе, чем я. Я вижу себя в твоих глазах такой, какой не увидит никто». Говори и говори, пока они там, за порогом. Дом нам поможет.
И, словно в подтверждение его слов, дом вздрогнул, словно встряхнулся, и будто задышал. Я твердила слова, наблюдая за тем, как Тит и Лука разговаривают за окном. Лицо Луки багровеет с каждым мгновением.
– Ей некуда бежать! Хватит морочить