рюкзаки и рвал аптечки, чтобы достать медикаменты. Ребята неподвижно лежали на песке, и я всё время оглядывался, не гонятся ли за нами. Никого не было, лес затянуло дымом, и над верхушками деревьев поднимался огонь. Я лихорадочно лил на ладони спирт, чтобы продезинфицировать руки и со страхом смотрел на то, что стало с моими спутниками. Лидии досталось больше – её грызли спереди. Живот краснел кровавыми укусами, грудь, прекрасная когда-то девичья грудь, превратилась в сплошное месиво, носа почти не осталось, левая щека болталась на одной коже, обнажая белые зубы стиснутого рта. Если бы умел, то заплакал при взгляде на это. От таких ран не выживают, гибнут как минимум от потери крови. Но она, как ни странно, не текла потоком и за нами не тянулся от леса длинный алый след. К тому же девушка дышала. Слабо, едва заметно, но ещё подавала признаки жизни. Для меня этого было достаточно, чтобы бороться за её жизнь, сколько бы она не продлилась. Но я не хирург и не врач и пытался помочь, как умел. В начале вылил на безобразные раны девушки медицинский клей, особенно на щёку, соединяя её непослушными пальцами, потом долго обматывал лицо, живот и грудь бинтами, предварительно срывая остатки рваной одежды. Поднялся с песка, посмотрел на результат и решил натянуть на девушку футболку, чтобы на выступившие на бинтах пятна крови не попадал песок. После этого занялся Владом.
Он тоже дышал, главные раны парня были на спине, руках и ногах. Рваная кожа, вырванные куски мышц, длинные рассечения, на правой ноге виднелась окровавленная кость. Я удивлялся, как парень ещё был жив, хотя и без сознания. В аптечках ничего не оставалось, кроме иголки и хирургической нити. Ими я и стал сшивать раны друга, боясь, что он застонет от боли или попробует пошевелиться. Но Влад лежал, как мёртвый и это состояние было для него лучшей анестезией. В конце я тоже одел его в чистую футболку из рюкзака и положил рядом с Лидией. Достал воду и попытался обоих напоить. Влага текла из фляги на них по капле и скатывалась со сжатых губ на песок. Я сделал глоток сам и сказал: «Отдыхайте, ребята, дежурить моя очередь»
И тут мне стало плохо. Голова странно закружилась, в теле появилась ломота, в горле пересохло и бросило в холодный пот. «Простыл что ли? – подумал я и сам себе ответил: – дурак! Когда ты болел хоть раз в жизни?» Я посмотрел на свои руки, ноги, грудь и только теперь заметил многочисленные порезы, укусы и набухшие раны от чужих зубов. Мне, оказывается, тоже досталось от лесных нелюдей, хотя по сравнению с травмами ребят это были детские царапины. Тем не менее, они опухали, чесались, и становились как будто тяжелее. Кожа в начале покраснела, а затем стала темнеть и даже зеленеть. Не стоило большого труда догадаться, что я заразился от пожирающих тварей и неизвестная болезнь быстро прогрессировала. Дрожа всем телом, и не понимая толком, что делаю, я кое-как натянул на себя шкуру Белых и упал на песок. В глазах поплыли пятна, и я почувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Последнее, что я помню перед тем, как вырубиться – это таблетки отца. Рука автоматически потянулась в карман,