добыл в своём первом Тихом Дворе. Быстро зажёг одну свечу, создав крайне слабую видимость окружения. Он наконец увидел, где находится.
Комнатка, где на этот раз оказался Ёршик, напоминала кабинку какого-нибудь химика. Сидя на полу, он увидел несколько столов и стеллажей, свет свечи слабо отражался от каких-то стеклянных сосудов, стоящих всюду. Было плохо видно, где кончалась комната, однако пока что всё, что ему хотелось рассмотреть, было то, что он держал в своей руке.
«ОВЕРГЕОН» – гласил начертанный заголовок.
– Что это такое?! Кто?.. Мэри… Что ты наделала… Почему?.. – был он ошарашен.
Тогда, за мгновение перед встречей с чудовищем, что прервала Мэри, толкнув Ёршика в выход, он заметил, как она всунула ему книгу обратно в наплечную сумку, но только краем глаза. Ему показалось, что она положила обратно именно ту самую, чёрную книгу с серебряным замком, ключ от которого оставался висеть у Ёршика на шее. Однако, она каким-то образом подменила её. Это привело его в оцепенение.
– Зачем?!… – был он в ярости, – …Чёртов Уэйн, сделал бы как я сказал, и всё бы обошлось… Проклятый Рип! Какого мрака он вообще куда-то забрёл?! Мэри туда же – выкрала книгу… Зачем?!… – взялся он за голову, нырнув в волосы пальцами. Выронив из руки книгу, та звякнула, упав на пол. Ёршик присмотрелся и поднёс свечу к полу. На полу лежало что-то, что Мэри кинула ему со своей шеи перед тем, как закрыть дверь.
Это был медальон или что-то похожее на него. Был круглым и сделанным из блестящего желтоватого металла. По периметру его круга внутри было пять треугольников, вершины которых были направлены от центра к обрамлению, боковые стороны соприкасались друг с другом, образуя меж ними пространство пятиугольника, грани которого лучами так же шли от центра к краям амулета. По итогу создавался геометрический узор самоцветной огранки, или же звезды. Так же на нём было множество мелких надписей, разобрать которые, было совсем никак, однако взяв его в руки стало как-то даже спокойнее и тише внутри… Ёршику сразу вспомнилось лицо Мэри и её слова – «Береги себя»…
Обвинять всех подряд невесть в чём, пока их нет рядом – удобно, однако глупо. Ёршик попытался взять себя в руки. Всё, что могло произойти, уже случилось. Переживать о том, что происходило или на сколько теперь всё плохо, о том, что можно было бы сделать, или как всё могло бы быть иначе – уже было неважно и бесполезно – подумал он. Он делал всё что мог, как и все остальные.
– Последнее, что я мог бы сделать – обвинить всех тех, кто сберёг мне жизнь… – осознал он, надев медальон на шею.
Не хотелось подниматься на ноги, казалось, что стоит подняться, высунуть голову выше уровня стола, то тебя тут же кто-то заметит и вцепится тебе в горло, или просто одним взмахом её отрежет, не предупреждая. Ещё и сил не было после того, как со всех стен красно-жёлтыми огнями загорелись глаза безумных месяцев на стенах. Они, вонзая в зрителя свой взгляд, как в кошмарном сне не позволяли ему двигаться быстро. Ты пытаешься бежать, а ноги еле двигаются. Пытаешься