Места силы Русской Равнины. Том 2. Места силы 31–60. Олег Давыдов

земле, а в нешироком долке меж двумя хлебородными нивами (под плакучими ивами). И с тех пор на заре до него из села долетают звуки хороводных песен, эхо языческих богослужений. Но если со временем о бедном стрелке позабудут, а потом вдруг кому-то случится найти его останки, то – вот он готовый умрун, заложный покойник42. Фигура опасная, амбивалентная. Может быть – святой, а может – нечистый. Церковь всегда очень внимательно следила за тем, чтобы эти отличия проводились четко. И не спешила признавать новых святых – тем более если о них не было никакой информации, как об Иакове.

      Церковь иконы Умиления Богородицы. На этом месте стояло

       часовня, где первоначально положили Иакова

      В чувствительные к знакам и символам времена все, что угодно, могло обернуться культом. Любая ничего на поверхностный взгляд не значащая находка могла стать предметом почитания. И правильно. Потому что ничего на свете случайного нет, всякая вещь что-то да значит. То есть – связана с миром, из которого приходят знаки. Нам это кажется странным лишь потому, что мы привыкли все объяснять при помощи, так называемых, действующих причин: тело приплыло сюда потому, что где-то выше по реке половодье размыло кладбища; человек застрелился потому, что горевал. Но это ничего не объясняет. Это годится разве что для проведения следственных действий и примитивных физических выкладок. А если хочешь постичь, почему этому телу начинают поклоняться как божеству, нужно отбросить банальную причинность. И вместо действующих причин искать целевые (как это назвал Аристотель): ради чего это произошло? Тогда станет ясно: тело приплыло сюда для того, чтоб ему поклонялись.

      Иаков Боровичский на фоне Свято-Духова монастыря.

      Чистый Египет