баре закончилась водка. Покопавшись в сумочке, Жизель извлекла на свет упаковку тампонов с припрятанным косяком. «Дурь что надо, вот увидишь». Щелкнула пластмассовой зажигалкой, поднесла огонек к бумажному хвостику и глубоко затянулась.
– В подробности мы не вдавались, – заметил я.
Она выдохнула:
– Ну ты и задрот. Потому, наверное, и способен все время думать про Спин. Тайлер Дюпре, пограничный аутист. Да-да, я про тебя. Все признаки налицо. Готова спорить, что и твой Джейсон Лоутон такой же. Уверена, у него встает всякий раз, когда он произносит слово «миллиард».
– Не нужно его недооценивать. Не исключено, что его стараниями сохранится род людской.
Или отдельно взятые его представители.
– Да таких задротов, как он, свет не видывал! А его сестра, ну та, с которой ты спал…
– Один раз.
– Да, один раз. Она нырнула в религию?
– Верно.
Нырнула и, насколько мне было известно, пока не вынырнула. С Дианой я не общался с той ночи в Беркширах – и не потому, что не пробовал с ней связаться. Я отправил пару электронных писем, но они остались без ответа. Джейс тоже почти ничего о ней не слышал, но если верить Кэрол, Диана и Саймон поселились где-то в Юте или Аризоне (в одном из тех западных штатов, где я никогда не был и потому не мог представить, как там все выглядит) и оказались в затруднительном положении, когда распалось «Новое Царствие».
– И это тоже нетрудно понять, – заметила Жизель и передала мне косяк.
Я не особенно любил накуриваться… но слово «задрот» задело меня за живое. Я сделал глубокую затяжку – с тем же эффектом, что и в общежитии Стоуни-Брук: меня тут же накрыла афазия.
– Ей, наверное, пришлось совсем худо. Завертелась карусель Спина, и твоей Диане хотелось лишь одного – забыть о ней, но как тут забудешь, если рядом ее семья, да еще и ты? На ее месте я бы тоже обратилась к Богу. В долбаном хоре пела-заливалась бы.
– Неужели наш мир и впрямь настолько плох? – спросил я, отстав от разговора.
– С моей точки зрения, – она протянула руку, чтобы забрать у меня косяк, – да. По большей части.
Отвернувшись, Жизель о чем-то задумалась. Гром дребезжал оконными стеклами, словно негодуя, что в комнате тепло и сухо. С той стороны залива шла серьезная буря.
– Спорим, эта зима нам запомнится, – сказала Жизель. – Отвратительная будет зима. Жаль, у меня нет камина. Включить бы музыку, но я так устала, что встать нет сил.
Я подошел к аудиосистеме, скачал альбом Стэна Гетца, и саксофон согрел комнату получше любого камина. Жизель кивнула: сама она выбрала бы другой саундтрек, но сойдет, нормально…
– Итак, он позвонил и предложил тебе работу.
– Точно.
– И ты сказал, что согласен?
– Я сказал, что подумаю.
– Так вот чем ты занимаешься? Подумываешь?
Похоже, она что-то имела в виду, но я не понял намека.
– Пожалуй, да.
– Пожалуй, нет. Пожалуй, ты уже решил, как поступить. Знаешь что? Пожалуй, ты пришел попрощаться.
Я сказал, что она, пожалуй, права.
– Ну так