его и застали стражники, через какое-то время ворвавшиеся в комнату. Далее всё происходило как уже по давно искалеченному сценарию. Следователь, приговор и, несмотря на то, что Аверину уже больше шестнадцати, вновь детский приют…
Глава третья. Страшный друг.
Следующее утро началось, в принципе, как и обычно. Аверина разбудили лучи Этиса, пробивающиеся сквозь окно. В комнате не было никаких следов вчерашнего буйства, и несколько минут он лежал и думал, происходило ли всё это на самом деле или это был просто сон? Но затем юноша решил встать и удостовериться наверняка. Осторожно выйдя из комнаты, чтобы не разбудить Ирилан, Аверин направился к лестнице и спустился на первый этаж, хотя уже можно было этого и не делать: сломанная скамейка виднелась ещё с лестницы. Но парню захотелось проверить состояние трактирщика. Дойдя до дверей погреба, он обнаружил его мирно спящим в той позе, в которой они его и оставили вчера. Тогда Аверин принялся искать что-нибудь съестное, чтобы хоть немного заполнить пустоши чрева. Поиски обвенчались небольшим успехом. Целый батон и бутылка компота – всё, что он сумел найти в кладовых. Всё было разворовано. А то, что ему удалось найти, находилось в самом дальнем и тёмном углу, куда нормальный человек не стал бы залезать, так как пыль там, по всей видимости, никто и никогда не протирал. Очень странно, но не смотря на то, хлеб оказался свеж и мягок.
Когда Аверин вернулся в комнату, он застал Ирилан уже проснувшейся и наводящей марафет.
– Аверин! Что ты такой чёрный!
– Ну… батон…
– Что батон? – не дала она ему объяснить ситуацию, – Иди скорее вымойся. Я же только вчера купила тебе этот костюм!
Аверину так и пришлось идти в ванную и уничтожать следы похода в кладовую, а то Ирилан уж очень сильно расстроилась, когда увидела в каком состоянии новая одёжка новоиспечённого сына. Юноша выстирал свою рубашку и повесил её сушиться на пустующую верёвку тут же, после чего сам залез в ванну. Его не покидала тревога, что в купальню вот-вот зайдёт сам Горин и вышвырнет юношу из таверны, прямо так, без одежды. Но, в то же время, он как будто чувствовал, что Горин не очнётся ещё очень долгое время.
Минут через тридцать Аверин вернулся в комнату во всё ещё сырой рубашке, но Ирилан в комнате не оказалось. На столе лежала записка: «Аверин! Я, конечно, понимаю, что нам необходимо покинуть город, ведь Горин это так не оставит, но мне просто необходимо встретиться с одним знакомым. Скоро вернусь, жди!».
Аверин ещё несколько раз пробежался глазами по строчкам, определяя, точно ли это написала сама Ирилан. А может её похитили те двое, Бёрн и великан, пока он находился в купальне, и написали такую записку, чтобы он не сразу поднял тревогу. Но, во-первых: восемнадцатилетнего парнишку никто особо не воспринял бы всерьёз, так что вряд ли бы они стали писать какую-либо записку. Во-вторых: он же не знал её почерка. Так что ему оставалось только послушаться и ждать, а ждать пришлось недолго – в дверь постучались, как только юноша положил клочок бумаги обратно