мой не нравится? – расправил плечи Гуляев.
А сыну его все равно. Сидит себе, щеки набивает, пирог с малиной компотом запивает. Хоть бы водочки себе налил, но нельзя, мама не велит. А ведь двадцать лет уже парню. И в армию его служить не отдают, тут и мама не велит, и папа.
– Да малахольный он у тебя какой-то! – ухмыльнулся отец.
Берта разошлась не на шутку, может, беда какая-то за воротами стряслась. Но на нее по-прежнему не обращали внимания.
– Да?
– Ты на Майю глянь! Настоящая русская красавица! Таких здесь не было и никогда не будет!
– Не было?! – вспылил Игнат Семенович. – Я не знаю, кого и где не было, а мы, Гуляевы, на этой земле всю дорогу стояли!
– Да! – пискнул сынок и с гордостью за себя глянул на Майю.
Девушка усмехнулась: а ведь прав отец, малахольный он какой-то. Ну хоть водку не жрет, и то хорошо.
– Прадед мой казаком был! Дед мой казаком был! Отец мой казаком был! – бил себя в грудь Гуляев-старший. – Я – чистокровный казак! Семен мой – чистокровный казак!.. А ты кто?
– Я кто? – Отец угрожающе поднялся со стула, повернулся к нему и вперил в него убийственный взгляд. – Я тот, кто таких казаков в гробу видал!
Берта уже не просто лаяла, она надрывалась.
– Папа, ты не слышишь, Берта взбесилась! – крикнула Майя.
Она и сама могла бы глянуть, что там случилось, но кто-то же должен осадить отца. Он, когда пьяный, буйным становится, а мама, напротив, погружалась в состояние сонной мухи. Сидит, смотрит на отца и кивает, соглашаясь с ним. А ведь он запросто мог избить Гуляева. Майя, в принципе, не против, но репутация семьи для нее не пустой звук. Они ведь действительно не местные, мать с отцом еще до ее рождения в этих местах осели. Из Московской области в теплые края перебрались.
– Берта?!. – нахмурился, прислушиваясь, отец. – Берта!.. Мы что, кого-то ждем?
Мама отстраненно мотнула головой.
– Нора, давай за ружьем! – направляясь к воротам, потребовал отец.
Мама уже приняла свою норму, она плохо соображала, но из-за стола поднялась и к дому направилась, набирая скорость, как будто просыпалась на ходу. Майя заметила, как Игнат Семенович глянул на нее. Мама-то женщина красивая, стройная, в свои сорок лет молодым фору даст, а у него жена уже выглядит как старуха, и толстая она, расплывшаяся как квашня. Таисии Дмитриевны за столом нет, вроде как заболела, а может, просто не захотела приехать. Может, испугалась, что муж сравнит ее с будущей свахой и подаст на развод.
Берта рвала цепь, пытаясь дотянуться до человека или животного, нарушившего ее покой. Отец должен был взять ружье, открыть ворота и выйти в ночь, так он, в общем-то, и собирался поступить. Но сначала он открыл калитку в воротах, а вместо того чтобы использовать ружье, с которым супруга запаздывала, спустил Берту с цепи. Она с лаем вылетела со двора, перескочила через дорогу и скрылась в темноте поля. И вскоре стало тихо. Никто не пытался напасть на отца, на Майю, на гостей, и собака не подавала признаков жизни.
– Берта!