жаловались. Хозяин дома жаловался на ненадежность тунгусов, которые в любой момент могут напасть на казаков, приехавших за ясаком. Жаловались люди, что баб не хватает: не едут бабы в такую глухомань. А казаки потом тунгусок насильничают, почему и тунгусы мстить начинают. Печалились, что кремнёвое ружье, конечно, лучше фитильного, да замки оружья ломаются. А чинить некому. Особо злил всех прежний якутский воевода из важных московских бояр. И три шкуры с голого драл, и с людьми себя вел не по-людски. Да и новый воевода тоже суров. Такие вот нормальные пьяные разговоры.
Народ был, видимо, настроен на долгое сидение, но мне не терпелось начать устраиваться на новом месте. Отговорившись усталостью, пошел к своим. Переночевали в остроге. А утром я с казаками поспешил к солеварням. Располагались они недалеко от стен. В моем подчинении были водосточный желоб, идущий от соленого озерца, два железных чана – поддона для выпаривания соли, несколько худых изб, где жили работники, одна изба побольше и поновее. Там, видимо, жил мой предшественник со своими бойцами.
Всё какое-то неказистое. Самым большим строением был склад, где перед отправкой хранились мешки с солью. Соль варили круглые сутки (ночью – при свете костров). Половина работников занималась производством, а другая отсыпалась или хозяйничала. Всё это подгнившее благолепие было обнесено частоколом из не особенно крупных стволов. Была и дозорная вышка. Честно говоря, с точки зрения обороны было не ахти. Ну, что есть то и есть. Частные солеварни располагались рядом на соленом ручье. Между ними было меньше километра или, как здесь говорили, полверсты.
Расположились мы в жилище прежнего хозяина. Дом состоял из сеней, огромного зала (видимо, для общих посиделок и сна бойцов), отдельной комнаты для приказчика, небольшой клетушки, где жила баба-стряпуха (она же портомоя; кабальная или чья-то женка – я не понял). Разложили свое барахло. Расселись за столом, снедь вытащили. Стали думать о дальнейшем бытие.
С одной стороны, конечно, глушь голимая. С другой – сам себе господин: до Илима дня три идти, до Якутска – больше десяти дней. Только всё тут переделать надо по-своему.
– А что, братцы, коли нам дом другой построить, получше? – проговорил я, поглядывая на своих.
– Да нужно ли, Онуша? И так можно жить.
– Можно и в берлоге. Да в каменных палатах лучше.
– Ты что, каменные палаты строить задумал? – ужаснулся Макар.
– Зачем каменные? Просто чтоб всем удобно было, не тесно.
– А кто строить-то будет?
– Мы и будем, да мужиков на это дело нарядим, других наймем. Мне ж кузню всё равно строить придется.
Про кузню я рассказал сразу, как пришел со званого вечера.
– А деньга откуда?
– Так десятник я или где? Я дам двадцать рублев. Вы – сколько сможете. Так и построимся, чтобы жить себе, как хочется.
– А что? – проговорил Тимоха. – Если всё сладим, так можно и невесту из Якутска или Енисейска какую привезти. С жинкой-то всяко лучше.
Похоже, что идея привоза будущих жен и стала определяющей. Народ согласился.
На