воздействия на читателя, для того, чтобы с большей уверенностью побудить его совершить то самое действие, которого хочет от него автор.
Мне хочется особо оговорить, что в таких случаях, как анализ «Государя», интерес и интеллектуальное удовольствие доставляют не только ответы на те или иные поставленные проблемы. Не меньший интерес и не меньшее удовольствие, как мне хочется верить, приносят и формулировки вопросов и загадок, связанных с таким произведением, как работа Макиавелли.
Все государства, все державы, обладавшие или обладающие властью над людьми, были и суть либо республики, либо государства, управляемые единовластно.
При переводе и понимании этого предложения возникло множество противоречий. Поэтому сразу же сошлемся на различные подходы к нему. В переводе Курочкина на русский звучит следующее: «Все гражданские общества в государственном смысле представляются или монархиями или республиками». У Роговина: «Все государства, все формы господства, которые имели и имеют власть над людьми, были и есть или республики, или княжества». В переводе Фельдштейна: «Все государства, все власти, которые господствовали и господствуют над людьми, были и суть или республики, или княжества». В переводе Марка Юсима это предложение выглядит следующим образом: «Все государства, все правительства, когда-либо главенствовавшие над людьми, подразделяются на республики и принципаты». В версии самого автора: «Tutti gli stati, tutti e’ domonii che hanno avuto у hanno imperio sopra gli uomini, sono stati e sono o republiche o principati».
В рассматриваемом предложении речь идет о типах государственного устройства. Здесь Макиавелли не пошел по пути Аристотеля и Платона (об интеллектуальных переплетениях между Платоном, Аристотелем и Макиавелли написано немало[107]). Каждый из этих двух древних философов создал куда более разветвленную систему государственного устройства, нежели флорентийец. Платон, например, в диалоге «Политик» упоминает монархию, тиранию, аристократию и два вида демократии (есть точка зрения, согласно которой Макиавелли находится все же ближе к Платону, чем к Аристотелю[108]). Впрочем, считается, что эта фраза флорентийца все же вызвана прямым влиянием Стагирита. Как отмечали некоторые комментаторы «Государя», первая глава у Макиавелли носит ярко выраженный антиаристотелевский характер[109]. Я с этим не вполне согласен (Макиавелли вообще крайне редко полемизировал со своими предшественниками и, во всяком случае, никогда не делал этого прямо[110]), однако эта точка зрения, безусловно, имеет право на существование. Поэтому обратим внимание, что Аристотель насчитывал в общей сложности целых шесть государственных устройств, как «правильных», так и «неправильных»[111].
Важно здесь то, что эти великие древнегреческие философы предпочитали более детальную классификацию типов государства, а Макиавелли ограничился самой простой. Проблема, конечно, не в том, что флорентиец из-за недостатка классического