это были потомки Пришвина, Паустовского,
Бианки
Между джипом и стеной в небольшое «окно»
В дверь дикси протискивались несчастные бабки
Но меня интересовало только вино
Потому что сегодня ночью я иду в страшный дом
Я иду туда чтобы закончить свою историю Владимира
Зазубрина
Я иду по чёрному лесу, наполненный вином
В страшный дом, где поселилось зло, увижу ли луч
утренний
Увижу ли луч утренний, золотой небесный свет
Протискиваюсь в кустах, как между игл гигантского ежика
Настолько здесь все заросло, не виден просвет
Если можно назвать просветом тьму зловещего домика
К тому же все это – бывшее кладбище
На котором стоит старое Переделкино
Кладбищ бывших не бывает же, не бывает же
Но вот трухлявое крыльцо, изгаженное белками
В этом доме жил Владимир Зазубрин недолго
Одним из первых получил он здесь писательскую дачу
Рядом с его дачей маленький коровник
Корова на даче – это удача
Потом тут застрелился писатель Фадеев
На третьем этаже этого огромного дома
В зале зелёный камин уж не греет
Зато пугает как этот камин зелёный!
И вот Зазубрина расстреляли. Я поднимаюсь на самый
верх
Где приоткрыта дверь туда, где застрелился другой
писатель
Дубовых половиц скрипящей смех
Катя, только не ходи туда, шепчу я Кате
Но вслед за смехом половиц смеётся нежно Катя
И я смеюсь ну! Ну! Рассмешили дурака!
И вот мы ржем втроём и дом смеётся нервным басом
У нас опять идут аресты, бугагага
Эту милую историю забуду за гигабайтами
Новой информации. Зазубрин, Фадеев
А потом тут длительное время жили гастарбайтеры
На стенах пачки сигарет и журнальные феи
Немиров
Мирослав Маратович Немиров
Он ведь ненавидел всю хуйню
Всю хуйню Немиров ненавидел
Слушайте историю мою
В первый с Катей наш приезд в Пермягу
Мы пошли к Немирову, ага
В клуб какой-то, мрачную клоаку
Мерзлую, как жопа трупака
Только что была «Хромая Лошадь»
Перестраховавшийся пермяк
Понаоткрывал все двери, окна
Потому был лютый там дубак
Да мороз был пермский – минус двадцать
А на сцене сам Немиров злой
Микрофон душил, как доктор Ватсон
Крыс