вот этот многоцветный. И господин Ли собирается оказать ему услугу, одолжив самых умелых хэнё, чтобы нашли и достали то, что ищет гость. Кто добьется успеха, того щедро вознаградят. Ха На задумчиво нахмурилась: лучшей хэнё на побережье была бабушка. Но вот сможет ли она нырять? Женщины возбужденно подталкивали друг друга локтями. Все собирались попытать счастья. Ну а что? Деньги (пусть даже бо́льшую часть заберут управляющий с деревенской старостой) лишними не будут…
Управляющий Чхве словно подслушал ее мысли, зычно крикнул:
– Ха На! Где ты, девчонка? Подойди сюда!
Оглядываясь, хэнё расступились, и девушка, лишившись надежного прикрытия их широких плеч и спин, вдруг почувствовала себя все равно что голой. Быстро подбежала, поклонилась и замерла в ожидании. Господин Ли скользнул по ней равнодушным взглядом – он запоминал только хорошеньких. Зато взгляд гостя Ха На чувствовала щекой: даже потереть захотелось. Или заслониться ладонью, чтобы не горела.
– Бабушка поправилась?
– Чуть-чуть, – осторожно сказала Ха На.
– Ее бабушка – наша лучшая ныряльщица, – пояснил управляющий то ли чиновнику, то ли его гостю. – Только старая она. Почти и не ныряет уже.
– Вот как… – Приезжий так умело пользовался богатыми тонами своего тягучего голоса, что слова не таяли в воздухе, а облекались в плоть, в бархат. Бордовый или алый бархат. Об такой – мягкий и теплый – так и хочется потереться щекой. – А ты, девочка? Пошла не в нее?
Ха На едва не дернула головой: это кого он девчонкой назвал?! Сам-то, как оказалось вблизи, недалеко ушел по возрасту от вреднючего молодого янбана Кима. Это всё роскошные одежды да уверенные манеры в заблуждение вводили. Однако в присутствии господ не поспоришь и не одернешь. Поэтому Ха На склонилась еще ниже и пробормотала сдавленно:
– Простите, господин.
– Ну-ну, – сказал управляющий на редкость снисходительно – видать, перед гостем. – Старайся давай. Да скажи, чтобы бабушка потом зашла ко мне.
– Зачем же, – неожиданно возразил гость, – если старая женщина нездорова? Лучше я сам ее навещу.
Пораженные чиновник с управляющим запротестовали. Но, видать, все приезжие янбаны упрямы и своевольны. Может, большая земля им не только долговязость, но и гонор отращивает… Отметая все возражения взмахом широкого шелкового рукава, но не забывая при этом вежливо раскланиваться, многоцветный приказал:
– Веди меня, девочка.
Ха На с сомнением глянула на его обувь – мягкие, расшитые золотыми нитями туфли вряд ли годятся для дальних прогулок по каменистым берегам. Но… пусть уж сразу обломает себе всякую охотку! Поэтому она опять поклонилась – ух, ее спина сегодня просто отвалится с непривычки! – и, повернувшись, потрусила через группу расступавшихся хэнё. Чуткий слух улавливал недовольное бурчание: женщины боялись, что вознаграждение перепадет старой ведьме и ведьмину же отродью; все знают, как старуха удачлива – видать, в прошлой