солнышке, сидя на лавочке. Ему не было еще и шестидесяти, но дети считали его уже глубоким древним стариком. Жил Мамонов на деньги от сданной макулатуры и стеклотары, да еще время от времени хватался за сезонную и разовую работу. На еду и квартплату ему хватало, а на алкоголь копейка находилась всегда. Сам он рассказывал, будто работал раньше в каком-то секретном НИИ, но исследования прикрыли с началом перестройки. Взрослые к нему относились со скепсисом, однако детей он притягивал словно магнитом, рассказывая самые невероятные истории. И в числе благодарных слушателей как раз был Петька Чалышев.
– Короче, кто не хочет, может идти в песочнице поиграть, – как ему показалось, иронично поддел друзей мальчик. – Привет, дядя Гриш!
– Тихо! – пьяница повернулся к ним с перекошенным лицом и приложил палец к губам. – За мной наблюдают!..
– Кто? – Петька закрутил головой, а Вика с Мишкой одновременно скептически хмыкнули.
– Да вот же он! – Мамонов, дыхнув на детей винными парами, указал заскорузлым пальцем на крупную серую крысу, притаившуюся рядом с перекладиной для выбивания ковров.
– Крыса? – удивился Мишка Вдовкин. – Сейчас я ее кирпичом!..
– Не смей! – громким шепотом сказал Мамонов. – Не попадешь, а он потом тебе отомстит. Это же крыса из моей лаборатории…
– У вас была своя крыса? – Вика округлила глаза. – И своя лаборатория?
Постепенно презрительное недоверие уступило место любопытству, и дети окружили пропойцу, внимательно ловя каждое его слово.
– Когда я работал в секретном институте, – Мамонов задумчиво пожевал губами, – мы ставили опыты над крысами. Облучали их радиацией, пичкали ноотропами, чтобы они эволюционировали… Увы, официально исследования зашли в тупик. Но потом в крыс будто что-то вселилось!..
– Что вселилось? – не понимая, о чем говорит пропойца, Мишка Вдовкин наморщил лоб.
– Черти в них вселились! – с чувством собственного превосходства подсказал другу Петька. – Как в той шахте на севере, где до самого ада докопались!
– Верно, ребенок, – кивнул Мамонов, не отрывая взгляда от серой крысы. – Я быстро заметил, что с крысами происходит что-то неладное. Эти грызуны вели себя так, будто обрели разум… Ходили на задних лапках, смотрели на меня, держась за решетку совсем как люди… Разве что говорить на тот момент еще не научились. Особенно умным и хитрым вот этот был… У него даже мимика начала появляться – представьте себе ухмыляющуюся крысу! А потом он как-то и вовсе, глядя на меня, лапой по горлу провел, будто ножом. Мол, конец тебе, двуногий!
– А зачем ему нужно было вам угрожать? – спросила Вика.
– Почувствовал, что я его раскусил, – пожал плечами пьяница. – Я ведь тщательно за ними следил, пока контролировал ход эксперимента, да и просто ухаживал. Собственно, я единственный и заметил, как они изменились. А этот серый… представляете, он командовал другими крысами! Они убирались за ним, еду ему приносили, причем сначала сами распробовали, особенно когда я специально добавлял туда