в одном купальнике, без обуви. А Катя, узнав о случившемся, онемела, будто опасность не миновала, а еще была вся впереди. Юля, рассудок которой перевернулся после произошедшего, в каком-то забытьи обнимала дочь и гладила ее по спине. Сама же говорила про себя: «Все это ошибка. Одна большая ошибка. Я чуть не погубила себя, чуть не оставила дочь одну – больную, несчастную дочь. И кто бы ее воспитывал, если бы меня не стало? Муж или Антон? И что мы здесь забыли? Вдали от дома, вдали от… Йохана».
– Да. Это знак, – пробормотала она. – Путешествие на Тенерифе – одна огромная ошибка.
С самого начала поездки все действительно пошло совсем не так – непредсказуемо, неправильно, они завертелись, будто в бреду. Ах, зачем они только приехали сюда, ведь никакого чудотворного эффекта Тенерифе так и не дал Кате!
…Но чтобы рассказать об этом, нужно вернуться на несколько месяцев назад – к самому началу, когда все были бесконечно наивны и еще не знали, что ждет впереди.
2020 год, февраль
Что может быть более коварным, чем вмешательство близких в жизнь человека? Прикрываясь заботой о тебе, они подменяют твои мысли своими, нарушая логику твоей жизни и твоего глобального плана, давно выверенного и выстроенного в уме. Между тем, не зная и малой толики этого плана, они вызывают разрушения, подобные разрушениям папуасов, вмешивающихся в работу инженеров, конструирующих небоскреб. И вот ты уже не помнишь, почему шел этой дорогой с таким упорством. Ты колеблешься. Ты сдаешься. А потом все идет не так, но уже поздно: в этом хаосе ничего не распутать и не найти истоки ошибки.
Такие мысли занимали Юлю, когда к ним приехали родители Йохана. Оставалось несколько дней до вылета на Тенерифе. Матери Йохана было 73 года, а отцу – 75. Они были подвижными, энергичными и спортивными седовласыми людьми. По утрам занимались спортивной ходьбой. Совсем недавно вышли на пенсию, оттого мыслили здраво, были полны сил и не понимали своего нового состояния свободы – то и дело придумывали себе занятия: поездки в лес, в соседние города, походы в кино, театры, музеи, парки, рестораны. Но в этом месяце все изменилось: больше не будет таких безрассудных активностей.
Мать Йохана, красивая сухощавая невысокая женщина, смотрела на них своими выразительными, немного выпученными глазами, словно пытаясь загипнотизировать. Она говорила по-немецки, но Юля почти все понимала: за два года она неплохо выучила язык. Все они сидели за столом в просторной светлой гостиной и пили чай. Катя уже вышла из-за стола и занималась в своей комнате, а потому не слышала их разговор и не подозревала, что бабушка с дедушкой приехали по ее душу.
– Я сама люблю Канарские острова, вообще Испанию, – говорила Грета. – Мы с твоим отцом объездили весь полуостров за нашу-то долгую жизнь! И нам должны были дать путевки, между прочим, в этом году. Но у нас и в мыслях нет сейчас планировать какие-то поездки, потому что это опасно. Вы же понимаете: пятьсот человек заболели в Германии! Пятьсот! А по слухам – еще больше.
– Наверняка