убираться отсюда.
Болото тряслось и дрожало, словно желе, и от этого недобрые предчувствия во мне становились сильнее.
И тут сзади раздался исступлённый, полный ярости и голода, вопль. Сердце ушло куда-то в пятки, и я поняла, в чём дело, ещё до того, как обернулась.
Ну конечно же. Кто сказал, что тварь, которую я убила, здесь одна? О нет, один гис знает, сколько их кишит в глубине болота и сколько уже тянется наверх, к такому тёплому и привлекательному свежему мясу.
Вторая тварь не стала отвлекаться ни на труп первой, ни на кобылу с развороченным брюхом. Метнулась прямиком ко мне – и я поняла, что вижу свою смерть. Сил осталось буквально на то, чтобы почва расступилась под ногами твари – но этого она словно и не заметила. Взвилась в воздух, оглашая окрестности торжествующим воплем.
Не знаю, почему я не закрыла глаза. Наверное, было бы логичнее всего зажмуриться, чтобы хотя бы не видеть, как она будет меня терзать. Но я смотрела вовсю – и увидела, как между мной и тварью вылетает тёмная фигура с обнажённым мечом в руке. Зеркальный блеск клинка – и мощный удар сотряс болотные зыби, полоснув чудовище по тому, что заменяло ему грудь.
Тварь попятилась, болезненно взвизгнула. Но вместо того чтобы упасть неряшливой грудой или хотя бы отступить, кинулась на нового врага.
Я в ошеломлении наблюдала, как незнакомый мужчина – а это точно был мужчина, крупная фигура в боевом облачении – сражается. Кто он? Как здесь оказался – да ещё так вовремя? И почему один?
Рядом послышался слабый голос:
– Риса?.. Кто это?
Слава тебе, Великая Мать, Рея пришла в себя! Я обернулась к ней:
– Встать можешь?
Болото содрогнулось от топота ног. Воздух наполнился бряцанием оружия и криками:
– Лорд! Лорд!
Из леса показался боевой отряд. Небольшой, навскидку человек пять или шесть, все с мечами наголо, одеты в доспехи, кольчуги звенят, болотистая почва, хоть я и укрепила её, едва выдерживает их вес.
Рея вцепилась в меня, я обняла её, наблюдая, как отряд вступает в схватку. Но участь чудовища уже была решена – показавшийся первым мужчина, перехватив рукоять меча обеими руками, рассёк его надвое. Выдохнул, с силой выдёргивая меч из гнилых внутренностей, и обернулся. Смерил взглядом нас с Реей.
Соратники что-то говорили ему, кажется, упрекали за то, что бросился первым, что не стал ждать. Но он не слушал – и я тоже не особенно слышала, что говорят, потому что неизвестный вдруг снял шлем, растрёпывая чёрные волосы.
Рея восхищённо вздохнула. Я судорожно сглотнула, воздух вдруг перестал проходить в лёгкие.
Глаза как два кинжала, чёрные, с проблеском аметиста – слишком хорошо знакомые мне глаза на изменившемся безвозвратно лице.
Я помнила его едва начавшим взрослеть юношей, тогда ему было семнадцать. Сейчас ему двадцать два – и от прошлого остались разве что эти пронзительные глаза. Остальное – и тёмная щетина, обрамляющая лицо, и рост, и ширина плеч – словно принадлежали кому-то иному, совсем неизвестному.
Эйлер.
Эйлер