она перехватила котенка прямо в прыжке и сильной рукой прижала его ко дну ящика. В следующее мгновение котенок почувствовал, как ее пальцы сомкнулись у него на шкирке, его вознесло куда-то вверх и резко опустило вниз. Он оказался в непонятном узком пространстве в кромешной тьме. Даже его кошачьи всевидящие глазки ничего не могли разобрать, зато ощущалась тяжелая вонючая пыль. Котенок чихнул. Нет, он не собирался здесь сидеть и, поджав лапки и хвостик, ждать своей участи. Он попробовал скрести стенки ловушки. К его удивлению, она закачалась, стенки оказались мягкими, аудушливой пыли стало больше.
– На, держи. Увози его быстрее, – услышал он голос хозяйки.
Ловушка качнулась.
– Зачем ты его в пакет из-под цемента замотала? Задохнется, – это был уже знакомый мужской голос.
– Ничего с ним не случится. Зато не проскребет. Вон, слышишь, уже когти в ход пустил. Это ж кот.
То, что услышал котенок, было совсем неутешительным. Но последняя фраза – признание его котом – не могла не наполнить его гордость. «Да, я кот. И со мной нельзя так неуважительно обращаться». Мамины наставления о превосходстве кошачьих не прошли даром.
В следующие мгновения ловушка сильно закачалась, потом ее шлепнули на что-то твердое, взревел мотор, запахло соляркой, и пакет вместе с котенком замотало из стороны в сторону. «Меня куда-то везут на тракторе», – сообразил он. Дышать становилось все труднее, а оставленные днем хозяйкой в его мисочке рыбьи головы казались съеденными совершенно зря. Наконец, трактор остановился. Пакет опять взмыл вверх и перешел в состояние свободного падения. Секунда – и котенок подпрыгнул внутри, совершив относительно мягкую посадку. Тарахтение трактора быстро удалялось. Наступила тишина.
Котенок начал отчаянно скрести пакет в надежде проделать в нем дыру и выбраться наружу. Плотная многослойная бумага не поддавалась, коготочки просто скользили по ней – стало ясно, что быстро пакет не порвать. Котенок открыл рот и неуверенно издал «Мя-ууу». Прислушался. Снаружи ни звука. Тогда он издал еще одно «Мяу», и вскоре оно перешло в непрекращающееся «мяяя-ууу-мяяя-ууу-мяя-ууу», которое означало отчаянный зов о помощи.
В очередной раз, когда котенок замолчал, чтобы перевести дыхание, он уловил нечто новое: это были приближающиеся шаги, но, главное – гораздо ближе – он уловил запах собаки. Это его не только не испугало, а обрадовало и обнадежило. У него уже был опыт общения с представителями псовых, точнее, с одним их представителем – огромным лохматым алабаем (чистота породы, правда, вызывала сомнения) по кличке Антей.
Антей имел обыкновение степенно прохаживаться по двору и временами бросать неодобрительные взгляды на прохожих, слишком близко, по его мнению, проходивших вдоль забора. Делал он это не потому, что был свиреп, а больше для острастки, и чтобы показать, что охрана в его лице бдит. Но больше всего он любил безмятежно лежать в тенечке, блаженно прикрыв большие карие глаза. Однако в глубине этих глаз светились хищные желтые точки. Когда котенок смотрел в эти желтые точки, он