решив продолжить работу с того места, на котором ее не так давно прервал. Я читал больше часа, но далеко не продвинулся. Иначе говоря, мне никак не удавалось достичь милосердного успокоения, работа не становилась для меня особым интеллектуальным бальзамом, не даровала иллюзию порядка среди окружающего хаоса, которую человек обретает, следуя за доказательством теоремы. Вдруг я услышал что-то вроде приглушенного стука в дверь. Я рывком отодвинулся назад вместе со стулом и замер в ожидании. Стук повторился – уже более отчетливо. Я открыл дверь и различил в темноте смущенное и даже пристыженное лицо Бет. На ней был фиолетовый пеньюар, на ногах – комнатные туфли без задников, волосам не давала рассыпаться широкая лента. Впечатление возникало такое, будто что-то вынудило Бет спешно покинуть постель. Я жестом пригласил ее войти, но она продолжала стоять на пороге, скрестив руки на груди. Губы у нее едва заметно дрожали.
– Я хотела попросить тебя об одолжении. Только на сегодняшнюю ночь… – проговорила она прерывистым голосом. – Я не могу заснуть, там, наверху. Можно я побуду до утра у тебя?
– Конечно, конечно, – ответил я. – Сейчас я разложу кресло-кровать, а ты устраивайся на моей постели.
Она с явным облегчением кивнула, потом поблагодарила меня и буквально рухнула на стул. Рассеянно огляделась по сторонам и заметила разложенные на столе бумаги.
– Ты занимался, – сказала она. – Я помешала.
– Нет-нет, я как раз собирался сделать перерыв – мне никак не удавалось сосредоточиться. Хочешь кофе?
– Лучше чай.
Мы помолчали, пока я кипятил воду и отыскивал подходящую к случаю формулу соболезнования. Но тут снова заговорила она:
– Дядя Артур сказал мне, что вы вдвоем ее обнаружили. Наверное, это было ужасно. Мне тоже пришлось на нее взглянуть: меня заставили опознать тело. Боже мой, – сказала она, и взгляд ее сделался прозрачным, текуче голубым и мерцающим, – никто не догадался закрыть ей глаза.
Она повернула голову и чуть задрала подбородок, словно желая таким образом удержать слезы.
– На самом деле мне очень жаль, – пробормотал я, – представляю, что ты теперь чувствуешь.
– Нет, вряд ли ты это представляешь, – сказала она. – Вряд ли вообще кто-нибудь может такое представить. Я ждала чего-то подобного. Много лет ждала. Ужасно в этом признаваться, но… Ждала с тех пор, как узнала, что у нее нашли рак. Я воображала, что все случится почти так, как оно и случилось: кто-то придет и сообщит мне новость прямо во время репетиции. Я молилась, чтобы все произошло именно так и чтобы я ее не видела, чтобы ее увезли без меня. Но инспектор решил, что я должна опознать труп. Ей даже не закрыли глаза! – снова прошептала она жутким шепотом, словно была совершена необъяснимая несправедливость. – Знаешь, я остановилась рядом, но долго не решалась посмотреть на нее, я боялась, что каким-то образом она все еще может навредить мне – схватит и не выпустит. И кажется, ей это удалось. Они ведь подозревают меня, – проговорила