каждый из которых теперь был уничтожен или заточен в тюрьму кем-то из высших святых, давным-давно отдавших себя в жертву.
Я почувствовала, как дух медленно, словно маяк, пробивающийся сквозь темноту, поворачивается в мою сторону. Ужас сдавил горло. Я оторвала руку от саркофага и вслепую попятилась прочь, едва не запалив рукав о свечи. Свет и звук хлынули обратно. Я рухнула бы на пол, если бы костлявая рука не схватила меня за плечо.
– Ты чувствуешь его. – Голос сестры Жюльенны прошелестел у меня над ухом, обдав щеку кислым дыханием. – Ты чувствуешь его, не так ли? – В ее голосе звучало нетерпение.
Я хватала воздух. Свечи в крипте горели ровным пламенем. София наблюдала за мной в замешательстве, начиная тревожиться. Очевидно, она ничего не почувствовала, когда касалась святыни. Я давно подозревала, но теперь была уверена – то, что случилось со мной в детстве, каким-то образом изменило меня, оставив внутри пустоту. Неудивительно, что у меня такая сильная связь с духами. Во мне уже было место для них, которое только и ждало, чтобы его заняли.
Я мрачно уставилась в пол, пока сестра Жюльенна не отпустила меня.
– Не понимаю, о чем вы, – ответила я, солгав так нагло, что щеки вспыхнули.
Я отодвинулась и взяла Софию за руку. Та выглядела по-настоящему испуганной, но когда вновь прижалась ко мне, я с облегчением поняла, что ее пугала только сестра Жюльенна.
– Как знаешь, – пробормотала старуха, прошаркав мимо нас, чтобы открыть другую дверь, за которой находилась лестница в часовню, уходящая вверх по спирали. – Но ты не сможешь скрываться вечно, девочка. Госпожа сделает с тобой то, что захочет. В конце концов, она всегда так поступает.
Глава два
Весть об Изможденном распространилась быстро. На следующий день на меня глазели все, пытаясь разглядеть метки осквернения на моем запястье. После того как мы вышли в часовню, матушка Кэтрин велела отправить нас с Софией в лазарет, но со скверной мало что можно было сделать: она заживала сама по себе, со временем медленно желтея, словно синяк. Мне дали какие-то настойки от боли, но я их не принимала. И никому не рассказала о том, что произошло в крипте.
Жизнь шла своим чередом, за исключением пристальных взглядов, которые я ненавидела, хотя и привыкла к ним. Я научилась избегать их, выбирая запутанные маршруты по узким мощеным дорожкам, что петляли между зданиями монастыря, пока занималась своими делами. Иногда другие послушницы вскрикивали при моем появлении, словно я специально пряталась поблизости, чтобы напугать их – к этому привыкла тоже.
Но я не могла избегать их вечно. Три раза в неделю мы тренировались в закрытом дворике монастыря. Сестра Айрис следила за нами, словно ястреб, пока мы отрабатывали стойки с кадилами и кинжалами. В часовне ежедневно читались молитвы. Затем, каждое утро, открывались монастырские ворота, чтобы впустить в центральный двор повозки с трупами.
Последние триста лет священную обязанность по уходу за мертвыми