попадут в потные ручки какому-нибудь извращенцу, и он захочет нанести тебе визит?
– О, ради бога!
– По-твоему, такого случиться не может?
– Не знаю, честно, но…
– Я вот что тебе скажу: никакими правдами и неправдами они не выклянчат у меня разрешение на публикацию фотографий Кары. – Или твоих, – подумал он. – Или моих. Никакого права они не имеют. Да даже если они наши имена напечатают, я прижму их за вторжение в личную жизнь.
– Ты – параноик, – заключила Лин со вздохом. – Безнадежный параноик.
– Просто не хочу привлекать к нашей семье лишнее внимание, – проворчал он, стараясь, чтобы голос все же звучал не резко и не громко. – Вот почему, отделав того идиота, я сразу же убежал.
– Вот почему я не могу надеть меховую горжетку на сегодняшний выход, вот почему нам незачем покупать «Порше», вот почему ты даже не пытаешься продавать великолепные картины, которые рисуешь, вот почему мы должны до конца дней прожить на наследство твоего отца.
Хоть эти слова и задели его, Джон пробормотал:
– Ну да, так и есть. – К чему споры? Она ведь права, и он сам это понимал.
– То есть какие-то хулиганы сорвали с тебя парадный пиджак, когда тебе было пятнадцать, и за это вот мы расплачиваемся по сей день.
– Меня тогда чуть не убили. Им сильно уперся тот чертов пиджак!
– Я понимаю, Джон. – Спесь исчезла из голоса жены, теперь она говорила с ним куда участливее. – Но это ведь не повод никогда больше не носить пиджаки.
– А может, если взглянуть по уму – вполне себе повод.
– Нельзя просто вырыть нору в земле и спрятаться там навек.
– Да какая же у нас нора в земле, Лин? И ни от кого мы не прячемся. Есть разница между тем, о чем ты говоришь, и простой скромной жизнью.
– Если бы я тебя не одергивала, мы бы ушли жить отшельниками в лес.
– Вот еще.
– Ты, будь у тебя возможность, в невидимку бы превратился – лишь бы никто на тебя внимание не обращал.
Он подавил смешок.
– Слушай, а ведь неплохая идея.
– Вот тот образ жизни, который ты всю жизнь ищешь. Об этом ты мечтаешь. Человек-невидимка. Абсолютная анонимность.
– Бога ради, да зачем мне вообще о чем-то таком мечтать, Лин?
Но он мечтал. И довольно часто. Но – уж это точно – жене об этом не говорил. То было сокровенное. Таким делиться сложно даже с самыми близкими людьми.
Но, попадись ему джинн в бутылке, исполняющий желания, в первую очередь он попросил бы именно это. И больше бы ему ничего не потребовалось.
Конечно же, незачем быть невидимым все время. Становиться невидимкой на время по собственному желанию – вот что было бы здорово. Не пришлось бы больше волноваться о придурках мира сего, могущих избрать его своей очередной жертвой. Нельзя обидеть, ограбить или убить невидимку. Эту часть его желания диктовала трусость, и он это прекрасно понимал. Другая же часть, не имевшая с трусостью ничего общего, была,