Одной дождливой ночью. Ричард Лаймон

это хорошо, конечно, ну а нам как быть?

      – Решайте сами. Можете остаться здесь. Можете идти со мной.

      – О, чудесно.

      Трев провел руками по ноге, оборачивая вокруг нее свободно провисающие участки мешка.

      – Я закрою двери и оставлю вам оружие.

      – Мам, – произнесла тихо Лиза, – мы не можем здесь оставаться.

      – Тут трупы, – кивнув, добавила Франсина.

      – Я в курсе.

      Закрепив скотчем все, что прилегало неплотно, Трев сделал еще несколько фиксирующих на совесть слоев ленты вокруг бедра. Не должно сползти, – понадеялся он про себя, глядя на укутанную в зеленый пластик ногу.

      – Это на вас держаться не будет, – заметила Лиза.

      – Вот уж посмотрим, – пробормотал он, берясь за следующий мешок.

      – Если хотите сделать нормально – вам придется надеть брюки поверх мешков.

      Он посмотрел на Лизу.

      И – впервые увидел на ее лице улыбку.

      – А хороша идейка. Спасибо.

      Пока он отцеплял скотч обратно, Лиза, присев у его ноги, помогла ему стащить мешок.

      Трев подтянул колено к животу и взялся за шнурки ботинка.

      – Нет, обувь не снимайте. У вас пятка потом в них обратно не влезет, из-за всей этой обмотки. Поверх ботинок, но под брюки.

      – Для вас, я смотрю, ситуация не нова? – спросил он.

      – Навряд ли.

      Пока он расстегивал брючный ремень, к нему обратилась Франсина:

      – Мы должны идти с вами.

      Что-то в ее голосе изменилось. Он больше не звучал капризно.

      Это все из-за Лизы, – подумал Трев. – Наверное, она под нее подстраивается.

      – Хорошо, – ответил он ей. – Я подведу машину прямо к двери – так, чтоб вы могли выйти к ней и не промокнуть.

      Когда он спустил брюки, обе – и мать, и дочь – присели у его ног, и он, в своих семейниках, почувствовал себя перед ними крайне неловко. Будет тебе – зрелище не из тех, что им не приходилось видеть,