где-то на аллее. Врачи «Скорой помощи» подобрали ее и увезли в больницу, где она провела четыре дня, восстанавливаясь в отделении реинтеграции. Только после этого ее отпустили домой. Ни официального заявления, ни торжественной встречи, ни праздника в честь возвращения домой. Будто она все еще числилась пропавшей.
Дейрдре жила на окраине нашего района, примерно в миле от нас, в простом кирпичном домике, укрытом зарослями винограда. Мы пересекли заросший газон, прошли мимо покосившейся ржавой кормушки для птиц, свисавшей с сосны возле входа, и громко постучали в парадную дверь. Родители Дейрдре тут же нас впустили. Похоже, они были рады, что хоть кто-то решился навестить их дочь.
Поднявшись наверх, мы нашли Дейрдре в кровати. Она исхудала, словно не ела много дней. Волосы ее были подстрижены до подбородка, что показалось мне странным – может, это сделал ее похититель? А может, и родители – в попытке сделать ее неузнаваемой – или, может, медсестры в больнице, или это сделала сама Дейрдре, потому что знала – теперь она другой человек.
Майлс сел за письменный стол, а я устроилась на полу, скрестив ноги. Я заметила, что на Дейрдре не было ее подвески с опалом – пропала еще одна яркая частичка ее.
– Как ты? – спросил Майлс.
Дейрдре уставилась на него без всякого выражения.
– Я ничего не помню – это единственное, что я сейчас понимаю.
Мы с Майлсом кивнули. Похитители накачивали девушек наркотиками, чтобы те вели себя тихо и послушно. Эти наркотики также стирали память, и некоторые поговаривали, что такой побочный эффект был весьма кстати.
Дейрдре перевела взгляд на меня. Во мне бурлила куча вопросов к ней – вопросов, которые я ни за что не осмелилась бы задать вслух. Какие ощущения были у нее в теле, на коже, чувствовала ли она его запах до сих пор. Знала ли, кем он был, как ее мучил, что с ней делал. Даже представить это было страшно, но я все равно представляла: как мужчина оголяет, терзает, ранит Дейрдре. Ломает всю ее жизнь. То, что ее волосы были острижены, казалось уместным – она была обрезана, как деревце, обрублена у самого корня. Вот такие мысли роились у меня в голове – мешанина из непристойных подробностей, – и избавиться от них я не могла. Я ощущала себя монстром, даже просто размышляя о том, что пережила Дейрдре, но крошечная часть меня отчаянно, оголтело желала узнать больше.
Дейрдре все еще смотрела на меня. Я испугалась, что она почуяла, какие гротескные сцены разворачиваются в моем воображении.
– Я кое-что тебе принес. – Майлс достал пакетик с двумя красными пилюлями. На его ладони они выглядели как две капли крови.
Дейрдре потянулась вперед, встав на колени прямо в кровати, и с нее свалился плед. Я не могла отвести глаз от ее тела – ее хрупкого, травмированного тела, лишенного сияния, поскольку ее превращение завершилось. Теперь она была женщиной, бледной копией девушки, которую я видела в школьном туалете всего пару недель назад, но было в ней что-то новое. В ней была сила. Без нее, решила я, Дейрдре не пережила бы насилия.
– Кровоцвет, – произнесла она с трепетом в голосе. Майлс вытряхнул