почтительно склонил голову, а затем побежал делать, как ему велели. – Спасибо, – добавил Берон, повысив голос так, чтобы он достиг ушей Кирана.
Волк стоял со мной на балконе несколько долгих мгновений. Его волосы были цвета ночи, а кожа – бледно-серебристой, как у самого Люмоса. Когда-то я думала, что он выглядит как типичный люминанин, но в этот момент Берон был похож на уроженца Гелиоса, так как Люмос вернулся, чтобы принести успокаивающую, прохладную ночь на нашу землю. Эта мысль привела меня в ярость. Я была уверена, что люминане не считали, что гелиоанцы принадлежат к их драгоценному бледному королевству.
– Как ты себя чувствуешь?
Его грубый тон успокоил меня. Берон был не из тех, кто обращался со мной мягко или пытался мне в чем-то угодить. Он был прямолинеен. Именно так я говорила сама и предпочитала, чтобы говорили со мной другие. Несмотря на то что я возненавидела брата Люмина еще до того, как Нур заняла свое законное место Атона, я знала, – он был честен. Волк не стал бы говорить сладкую ложь вместо горькой правды.
– Растерянно, – призналась я, выпрямив спину и скрещивая руки на груди, чтобы защититься от ночного холода.
– Слабости нет? – спросил он. Его ноги были слегка раздвинуты, как будто он готовился погнаться за мной, если я дам повод. Я знала, что так он и сделает.
«Он только этим и занимался во время моего вынужденного пребывания в Люмине», – подумала я с раздражением.
– Совсем нет. – Вся слабость исчезла, когда мой отец замертво рухнул на вершине храма. – Я была больна? – Это было единственным логичным объяснением. Лихорадка может помутить разум человека настолько, что он не сразу поймет, что реальность, а что вымысел.
– Больна? – переспросил Берон, сдвинув темные брови. – Ты не помнишь, что произошло?
У меня возникали мимолетные воспоминания, но они не имели никакого смысла. Сможет ли Берон объяснить мне? Я решила проверить, насколько далеки мои сновидения от реальности.
– С Зариной? – прохрипела я. Мне нужно срочно попить.
Он кивнул, внимательно наблюдая за мной. Слишком осторожно. Мое сердце внезапно стало большим и неудобным для моей грудной клетки.
– Ты думала, что тебе это приснилось? – тихо спросил Берон.
Я прижала руку к тому месту, где сестра ранила меня, вспоминая острую боль, жизненную силу, просачивающуюся сквозь мои пальцы, иссякающую надежду и чувство полной беспомощности… пока Берон не услышал мой крик и не пришел мне на помощь.
Где же рана, которую нанесла Зарина?
– Как долго я спала?
Должно быть, прошли недели, может быть, месяцы, прежде чем я полностью исцелилась. Я не осматривала кожу, но при прикосновении не почувствовала выступающей полоски шрама на своей плоти. И все же, если я пролежала так долго без сознания, почему я не чувствовала себя такой же слабой, как новорожденный ягненок? Как я могла вести себя, как будто ничего не случилось? Неужели Сол каким-то образом исцелила меня? Или это сделала Нур?
– Берон? – надавила я.
Его губы приоткрылись, когда