обиделся, что никто не обращает на него внимания. Он уже и поскакал, и пометил пол в гостиной, и продемонстрировал пару классных пируэтов – никакой реакции. Тогда он пригнул голову и бросился на мать. Наскок получился выше всяческих похвал. Об этом я могу судить со знанием дела, так как во время своих экспедиций в окрестные оливковые рощи я нередко встречал горячих и необузданных молодых баранов и сражался с ними, к нашему обоюдному удовольствию, как матадор, используя рубашку в качестве плаща. Осуждая результат, я вынужден признать, что атака была хорошо продумана и блестяще проведена: кучерявый барашек врезался своей костлявой головой точнехонько матери под коленки, отчего она улетела на продавленный, набитый конским волосом диван, словно в нее попал артиллерийский снаряд, и там ловила ртом воздух. Действия подаренного им барашка привели турка в ужас, и он поспешил прикрыть мать собой, выставив вперед руки, дабы защитить ее от повторной атаки, похоже неминуемой, так как барашек, довольный собой, отбежал на некоторое расстояние и боевито пританцовывал наподобие боксера, разминающегося в углу ринга.
– Мама, мама, с тобой все в порядке? – переполошилась Марго.
Мать была не в состоянии что-либо ответить.
– О! Он такой же отчаянный, как я, Цветущий Миндаль, – вскричал турок. – Давай, смельчак, вперед!
Барашек ответил на приглашение так внезапно и с такой скоростью, что застиг турка врасплох. Черная масса метнулась через всю комнату, стуча копытами по вытертым половицам с пулеметной дробью, раздался удар по лодыжкам, и турок грохнулся на диван рядом с матерью, где и лежал, издавая громкие крики от ярости и боли. В свое время я получал такие подсечки, так что его ощущения были мне хорошо знакомы.
Жены турка остолбенели от ужаса при виде своего поверженного господина и только голосили, как три муэдзина на минарете во время захода солнца. И вот эту прелюбопытную картину застали появившиеся в дверях Ларри и Лесли. Они остановились на пороге, не веря своим глазам: я, гоняющийся по всей комнате за распоясавшимся барашком; Марго, успокаивающая трех причитающих женщин в чадрах; и мать, кувыркающаяся на диване со старым турком.
– Мать, тебе не кажется, что ты уже старовата для подобных развлечений? – сказал Ларри.
– Ух ты, какой шикарный кинжал, – воскликнул Лесли, с интересом разглядывая извивающегося турка.
– Ларри, не говори глупости, – возмутилась мать, массируя ноги под коленками. – Это все Марго и ее турок.
– Как утверждает Спиро, туркам доверять нельзя, – заявил Лесли, не отрывая взгляда от кинжала.
– И все же что это ты кувыркаешься с турком среди дня? – решил уточнить Ларри. – Изображаешь из себя леди Эстер Стэнхоуп?[3]
– Послушай, Ларри, с меня и так довольно. Не выводи меня из себя. Сделай одолжение, скажи этому человеку, чтобы он как можно скорее покинул наш дом.
– Как ты смеешь, как ты смеешь! Это мой турок, – слезно возопила Марго. – Ты не вправе так с ним обращаться.
– Я иду наверх