Возвращение в Брайдсхед. Ивлин Во

на молебнах, но зато, когда я приезжал на каникулы домой, мне разрешалось не ходить в церковь по воскресеньям. Учителя, преподававшие Закон Божий, внушали мне, что библейские тексты крайне недостоверны. Никто никогда не предлагал мне молиться. Отец в церковь не ходил, если не считать дней особых семейных событий, но даже и тогда не скрывал своего издевательского отношения к обрядам. Мать, как я понимаю, была набожной. Мне в свое время казалось странным, что она сочла долгом оставить отца и меня и поехать на санитарной машине в Сербию, чтобы там погибнуть от истощения в снегах Боснии. Но позже я открыл нечто подобное и в своем характере. Позже я также пришел к признанию того, о чем тогда, в 1923 году, не считал нужным даже задуматься, и принял сверхъестественное как реальность. Но в то лето в Брайдсхеде эти потребности были мне неведомы.

      Часто, едва ли не каждый день с начала нашего знакомства, какое-нибудь случайное слово в разговоре напоминало мне, что Себастьян – католик, но я относился к этому как к чудачеству вроде его плюшевого мишки. Мы не говорили о религии, но однажды в Брайдсхеде, на второй неделе моего там пребывания, когда мы сидели на террасе после ухода отца Фиппса и просматривали воскресные газеты, Себастьян вдруг удивил меня, со вздохом сказав:

      – О господи, как трудно быть католиком.

      – Разве это для вас имеет значение?

      – Конечно. Постоянно.

      – Вот не замечал. Вы что же, боретесь с соблазнами? По-моему, вы не добродетельнее меня.

      – Я гораздо, гораздо порочнее вас, – с негодованием возразил Себастьян.

      – В чем же тогда дело?

      – Кто так молился: «Боже, сделай меня добродетельным, но не сегодня»? Не помните?

      – Нет. Вы, наверное.

      – Я-то конечно. Каждый вечер. Но не в этом дело. – Он снова вернулся к разглядыванию страниц «Всемирных новостей». – Опять скандал с вожатым бойскаутов.

      – Вас, наверно, заставляют верить во всякую чепуху.

      – А точно ли это все чепуха? Мне иногда она кажется до жути разумной.

      – Но дорогой Себастьян, не можете же вы всерьез верить во все это?

      – Во что?

      – Ну, вот в Рождество, и звезду, и волхвов, и быка с ослом.