тоже таскался с тобой пару раз, охранял. Здоровяк такой, с оспинами на лице.
– Смутно, – пожал плечами Олег. – Но надеюсь, твой Сеня оброс там связями? Он давно на Кавказе?
– Он оброс бородой, – хрюкнул Богданов, подавившись смешком. – Выглядит как абрек.
– И ведет партизанско-разбойничий образ жизни? – пошутил Ермилов и, увидев недоумение на лице Вячеслава, добавил: – Я к тому, что он абрек. Ну ладно, шутки шутками, а мне необходимо получить результат как можно быстрее.
– Если я буду понимать, в чем соль, это упростит задачу. Он ведь сидит уже, зачем на него компромат? – Богданов толкнул дверь в раздевалку и бросил сумку на низкую скамью, открыл свой шкафчик и поглядел на друга поверх дверцы.
– Он получит срок в любом случае. Просто сейчас парень отпирается от участия в НВФ[2]. Следователь докажет, что он был в Сирии, это не вопрос. И что готовился к террористической деятельности, возможно. Однако он там воевал, а не только обучался, на его руках кровь сирийцев. Такие люди, как правило, хвастуны. Надо найти, кому он изливал душу, и заставить их говорить. Нет-нет, вряд ли закадычные друзья. Наслаждение от слушателей получаешь тогда, когда они тебе завидуют или сопереживают. В любом случае его слушатели – потенциальные террористы. Но для нас интереснее завистники – они с охотой дадут показания, которыми я его припру и взамен получу информацию.
– Хоть кого-нибудь найти бы… И не забывай про менталитет гордого кавказского народа – своих не выдают.
После тенниса хотелось спать, но Ермилов поехал обратно на Лубянку, таращась сонными глазами на дорогу, а чаще на стоп-сигналы едущей впереди машины. Спасало от сонливости радио, которое бравурно сообщало о пробках и о том, что снова будет дождь и еще больше похолодает.
Неуловимое московское лето в сером дождевом плаще пронеслось по городу, деловое, надменное, оставляя мокрые следы на асфальте…
К вечеру скапливалась информация от сотрудников отдела. Те, кто выезжал в течение дня по делам, возвращались и докладывали. К тому же Олега тревожило, как Плотников отреагирует на его инициативу с особым поручением Богданову.
Генерал наградил Ермилова отрешенным взглядом поверх очков, когда тот заглянул к нему в кабинет. В стеклах очков отражался свет настольной лампы зеленоватым блеском и ожидающий решения Ермилов с встрепанными после душа и уже высохшими волосами.
– С Евкоевым глухо? – уточнил Плотников.
– Как он может откровенничать про англичанина, если не признает сам факт того, что был в Сирии?
– Хочешь с ним поторговаться? Англичанин взамен смягчения судебного решения? За содействие следствию и все в таком духе? Ладно, – Плотников отпил из большой фарфоровой кружки чай.
Олег смотрел на параллельно лежащие на столе справа от шефа карандаши, вспомнив, что параллельные прямые лежат в одной плоскости и не пересекаются. «Евкоев видел англичанина на Ближнем Востоке. Теперь Евкоев здесь, и мы можем общаться с ним, однако это пока не значит, что я могу узнать