выступления прозападно настроенных интеллигенции и студентов в Праге и остальной Чехословакии. Папа внимательно следил за ходом событий. Он был членом президиума Свердловского городского совета Общества советско- чехословацкой дружбы. А председателем нашей организации был журналист, редактор газеты «Вечерний Свердловск» Станислав Федорович Мешавкин. Доброжелательный, умный, прекрасный журналист и руководитель, Станислав Федорович и папа стали еще перед этим друзьями на всю жизнь. Папа, очевидно по просьбе общества, написал тогда открытое письмо Дубчеку, что его избрание первым лицом в братской стране поможет снять напряженность в братской стране и сохранить ей верность социалистическому пути. Но Дубчек ни папу, ни другие призывы остаться ЧССР в соцлагере уже и слышать не хотел, возглавив ряды ниспровергателей социализма. На словах, правда, они ратовали за «социализм с человеческим лицом», а на деле копали ему (социализму) яму. Но наши вожди верили, что все обойдется без больших эксцессов и наши люди жили как всегда.
Глава двадцать первая. Красный галстук из скромного ситца
В апреле, в канун дня рождения Ленина, меня приняв пионеры. Первых приняли даже раньше, а основную массу сейчас. Я что-то на собрании несколько иронично комментировал выдвижение одноклассников в пионеры, поэтому когда наступил мой черед, рассерженная на меня (этого никак не видно, только флюиды чувствуются все равно, а выдержка – как у Зорге) Людмила Георгиевна повернула обсуждение (о, с годами я узнал, как это делается со стороны наставника, начальника или еще кого-то сидящего в президиуме или стоящего на капитанском мостике) в такое русло: вот ты только что над многими подшучивал (не говори, что по-доброму – подшучивал), а теперь они вот как решат и проголосуют …против принятия тебя.
Установка авторитетная социуму была дана, двадцать пятый кадр сработал, многие потянули руки «против» и голоса разделились. «Вот видишь, Вадик, не плюй в колодец-пригодится!..«Так я и не понял, выдвинули меня на принятие в пионеры или нет, много было рук с обеих сторон. По-моему, Наташка Соломеина, дочь Николая Дуракова, человек храбрый и прямодушный, сказала обо мне несколько хороших слов как о достойном стать пионером. Я так и не понял, выдвинули меня или нет. А переспросить было как-то горько. После меня шел Олег Иванов -хороший парень, остроумный, немного хулиган (потом стало не «немного»), так его уж точно стопорнули. А я как витязь на распутье… Людмила Георгиевна вплоть до этого времени меня ценила и уважала. С мамой моей они очень дружески общались. Мама моя веселая, красивая, все в этой жизни тонко понимающая, и, вроде бы, демократичная до предела могла быть и диктатором (наверно, может и сейчас) каких еще поискать. -ну как ребенок в девять лет в силах с ней тягаться? Я как-то простодушно и сказал на реплику Людмилы Георгиевны: " А мама говорит…» и был поднят классом