Мол, ходит один парень по домам, смотрит, как народ живет.
– И ничего…
– Нет, страждущих не оделяет. Прошли те времена, – усмехнулся владелец фургона. – Прошли, понял? Так что давай, не задерживай, у тебя еще три ездки на сегодня. А потом можешь и у них чего поклянчить.
Он нахмурился.
– Без меня успеют.
– Именно. Голытьбы всяко хватает. А ты… у тебя работа есть.
Хозяйский племяш затащил все баллоны с водой, дал знак отчаливать. Он отвязал лодку и отправился в привычное каждодневное плавание по поселению в дельте Бурой реки, неспешно влачившей темные свои воды в совсем близкое море, растворяясь в нем, и растворяя все, что принесла. От ила и почвы до мусора, высыпаемого километрами выше по течению.
Приезд телевидения взбудоражил продавца воды. Некоторое время он колесил по дельте, пытаясь отыскать или хотя бы услышать из уст покупателей баллонов об иноземной лодке, но без толку. Только сам распространил больше слухов и посеял несбыточных надежд. Кусая губы, он развернулся и снова двинулся к пристани.
И вот тут буквально столкнулся с чужеземцами.
Лодка была самой обычной, здешней, ей управлял торговец пряностями, по прозвищу Перец, получавший неплохой доход как от товара, так и от небольшого клочка суши, арендованного у муниципалитета. По здешним меркам он считался человеком преуспевающим, конечно, не таким, как Барышник, но вполне успешным. И как показатель – две жены, официально зарегистрированная и та десятилетняя девочка, что он взял сперва в услужение, а потом, по достижении совершеннолетия, и в наложницы.
Сейчас молоденькая правила моторкой, сидя на корме, закрытая для журналистов, а хозяин сидел в плоскодонке на носу и, немного картинно развалясь – мог себе позволить – показывал и рассказывал всего-то двум прибывшим. Оператору и собственно репортеру, с интересом тыкавшему пальцем то налево, то направо.
– А это наш Ян, – подумав, Перец сократил слишком длинное и непонятное для иноземца имя до одного слога. – Торговец водой. Знакомьтесь. Это… э…
– Николай, просто Ник, – произнес, протягивая сухую крепкую руку, молодой человек, лет двадцати семи, наверное, а по виду – сверстник. Просто торговец водой выглядел много потрепанней лощеного красавца в бейсболке, залихватски сдвинутой на бок. Вот сейчас Ян покраснев, подплыл борт в борт, и смущаясь, остановился. Он и сам не понимал, чего вдруг погнался за журналистами, а догнав, не представлял, что ему говорить или делать. Впрочем, Ника его заметная робость нисколько не смутила. – Рад. А ты, значит, торгуешь водой посреди реки?
Английский, из которого Ян знал лишь пару фраз, давался Перцу куда легче; впрочем, оба – и торгаш, и журналист, – говорили на нем довольно трудно, иногда подбирая слова. Но другого языка общения не существовало.
– Вода здесь отравлена мусорным заводом там, выше по течению. Приходится опреснять, – Ян почувствовал, что говорил сейчас вместо того, у кого пару