крепы и скрипы» (создан племянницей мэра) нет-нет, да и тиснет вперёд важных новостей об открытии нового туалета или починенном светофоре такую нескладуху из нашей жизни, что хоть стой, хоть возвышайся. То радостно огорошат тем, что первыми утонувшими в начавшемся купальном сезоне стали пляжные спасатели, то через спёртое в зобу дыхание поведают, что сгорело пожарное депо, и ни один расчёт вовремя на его тушение не прибыл – все сотрудники отмечали за городом день пожарной охраны. И всё это, знаете, с таким бахвальством, удалью, дескать, смотри, как можем.
Наш брат архивариус туда же! – несём нелепость будто знамя. Сам защитил диссертацию о том, почему наше главное городское кладбище расположено на улице Трудовых резервов. Оказывается, во времена лютого волюнтаризма планировалось все могилки снести, а разместить на этом месте обезьяний питомник, чтоб пролетарскому населению окраин радость была. Под такую честь и улицу переименовали. Прежнее-то название – Большая Старопокойницкая – не под стать новым задачам. В общем, переименование оформили, а приматов не довезли. Сбежали они на пригородной станции Перепойная. Долго ещё потом наши охотники по лесам бабуинов ловили. За всеми, правда, уследить не удалось, один из сбежавших в люди выбился, в Райстройдорпромсбыт устроился, рационализатором стал, профсоюз возглавил. Тамошние работники долго думали, что Шимпанзе это фамилия такая грузинская…
Да чего там улица! – и название города, сколько бы оно ни менялось, всегда скрывало в себе подвох и обманку. До революции – Аггейск-на-чугунке. Это тогдашний градоначальник Аггей Ротодуев решил так себя увековечить, а заодно напомнить потомкам, кто в город железную дорогу провёл. И всё бы хорошо, да только дорогу он не провёл, поскольку загодя потратил все деньги на столичных певичек и цирковых баб, что должны были на открытии вокзала выступать. Ротодуева разжаловали в сторожа при недостроенном им вокзале, а народу объяснили, что город переименован в честь ветхозаветного пророка, покровителя всех недостроенных чугунок – вроде бы успокоили.
В советское время тоже чехарда с названиями: Красноступинск, Комсомольск-на-чугунке, Ступинск-на-целине, Кукурузострой, Атомоступинск. Тут стороннему человеку, наверно, стоит пояснить, что нашего земляка и ярого борца за власть советов Никодима Говноступина (партийный псевдоним Красноступин) судьба швыряла из героев в прихвостни, из наркомов в отщепенцы, из ЧК в зэка. Правил губернией – дал ей своё имя. Сняли его, пришлось искать замену – принюхиваться к ветрам новых властных веяний и разгадывать, откуда они дуют, насколько сильно и необоримо. Верховная власть пускала оные ветры основательно и звучно, но чаще всего непредсказуемо, потому и случались накладки. Только успеют дружно отречься от позорных деяний Красноступина, как его тут же реабилитируют – приходится заново присягать его заветам, всё также сплочённо, тесными рядами, единым блоком коммунистов и беспартийных. А ветра-то, глядишь, опять поменялись, прелым запахом кукурузного силоса дунуло. Хочется нос зажать, ан нет! – вдыхаешь с благодарностью к руководящей мудрости партии и правительства.
Так вот, только успели все футбольные поля кукурузой засадить и город в эту честь переименовать, как приходит сверху новая разнарядка – надо взамен этого воздвигнуть атомную электростанцию. Ну, надо так надо, дело не сложнее чугунки, которую в наш город со времён Ротодуева так никто и не провёл. Взялись за дело с таким неподдельным энтузиазмом и ретивостью, что на первом же митинге обязались построить и открыть АЭС с опережением сроков и ещё до запуска энергоблоков. Остаётся добавить, что проектировщики станции вскоре утонули в окрестных болотах, пытаясь отыскать для неё подходящее место. Город стал числиться на бумаге одним из центров атомной промышленности, при этом даже ни одной сваи забито не было. Ничего, кроме славного названия Атомоступинска, не напоминает о тех досточтимых временах и планах.
И повсюду-то здесь – подвох, обманка и великие смыслы. Даже само историческое название Глупов имеет, на мой взгляд, свою изнанку. Наши дальние предки были настоль изрядно умны, что умели скрывать это. Дескать «что с нас взять, лаптем щи хлебаем, блинами подтираемся, какие к нам претензии?». Иногда вся их сообразительность была только на то и направлена, чтоб скрыть самою себя.
Глуповцев хлебом не корми, а дай выказать себя перед миром тугодумами и оболтусами. Делали они это всегда усердно, если не сказать настырно, и вводили тем самым в заблуждение супостатов, что испокон века зарились на болотисто-недородные наши земли. Ополчатся они со злобным умыслом, придут понукать-командовать, поучать уму-разуму, а мы их ну головами тяпать, так что клочки по закоулочкам. Только тому и дивятся вороги: «откуда взялась мощь небывалая?». Уже на моей памяти глуповские рокеры развили тему: «Наши головы как тяпки. Мы взрыхлим все в мире грядки. И трясти мы будем лбами, пока мир не будет с нами» – и весь зал лоботрясничает в такт. Силища! Гордость берёт и мурашки по коже!
Так что имя Глупов является для горожан чем-то вроде оберега. Нередко в наших землях ребёнка называли Дураком с той лишь целью, чтоб он стал академиком, а Голодранцем, чтоб в богатеи выбился. В таком ложном посыле видели возможность обмануть