Двенадцать размышлений об «анонимных алкоголиках» и о программе «12 шагов»
его и чуть ли не скучала о том, каким он был тогда, когда пил. По крайней мере, он был искренним, и мог говорить обо всем, что только не касалось его самого» – Цит. по: Тримпи, 1997).
В сущности, так и должно быть, потому что годами отработанная модель ролевого поведения в игре, где допускались только две роли: «мучитель-алкоголик» и «мученица-мать» (или «страдалица-жена», или «несчастная дочь» и т.д.) – рушится до основания, и близкие оказываются в такой растерянности, что из самых потаённых глубин их души рвутся наружу святотатственные слова: «Господи, да лучше бы он пил, чем терпеть его таким, каким он стал!»
Плоды его частого общения в группах АА – это, в первую очередь, его речь, засоренная многочисленными словечками, которым он, к тому же, придаёт какое-то своё, понятное только ему и совершенно непонятное близким значение. Это также его непривычная сдержанность в выражении своих чувств и его хорошо угадываемая, но от этого не становящаяся более понятной, продуманность поступков, и его обострившееся наблюдательность, – теперь он замечает даже те тончайшие изменения Вашего настроения, на которые Вы сами никогда внимания не обращали, и – самое нестерпимое! – то, что он в общении становится неожиданно участливым и предупредительным, словно опасается неосторожным словом или жестом обидеть окружающих или нечаянно показать им своё превосходство («это перед кем превосходство, алкаш несчастный!?»). Вынести это невозможно, но и упрекнуть бросившего пить тоже не в чем, и тогда запутавшиеся в своих новых, столь непривычных и неприятных ощущениях родственники хватаются, как утопающий за соломинку, за самое простое и лежащее на поверхности объяснение произошедшему: «Его зомбифицировали! Анонимные алкоголики – это какое-то подпольное общество, в которое заманивают всяких дурачков, типа нашего, и промывают им там мозги. От алкоголизма их там, конечно, тоже лечат, но взамен… взамен… А что взамен? Далее идёт «поток мысли», пытающийся отыскать для себя более или менее рациональное русло. И эта мысль ничего путного для себя не находит. Первое, самое близкое к поверхности объяснение, – «корыстный интерес» – рассыпается в прах при первом же прикосновении разума. Алкоголики в Обществе АА «не» несут туда денег из дому, «не» принимают участие ни в каких общих работах, которые могли бы принести кому-то какой-то доход, «не» подписывают завещаний в чью-то пользу, они даже не платят там членских взносов! (Сун, 2016). Разум близких начинает судорожно метаться в поисках ответа на вечный вопрос: «Кому выгодно?» – ведь должно же это быть хоть кому-то выгодно!?
Первый вариант ответа уже пузырьком выныривал на поверхность сознания при самом первом известии о существовании каких-то загадочных «анонимных алкоголиков», которых повадился посещать их беспутный и несчастный родственник: «Да уж не секта ли это?» А если это секта, то у неё должны быть какие-то главари, руководители и координаторы, заинтересованные в притоке новых жертв и получающие от этого какую-то пользу в виде какого-то капитала, – неважно какого, денежного