только с внешней стороны. Михаил облачился в скафандр и, когда шлюзовая камера открылась, начал пробираться к месту повреждения. В прошлый его выход в открытый космос с нами на связи был ЦУП, координируя наши действия.
На МКС есть скафандры и специальный ранец "Установка для перемещения и маневрирования космонавта" (УПМК) с резервом работы до семи часов. Но есть облегченный вариант выхода в открытый космос без УПМК, когда требуется мелкий ремонт и проводится он непосредственно на поверхности, без перемещения в космосе вне поверхности станции.
Только после его выхода я вспомнил, что оба скафандра ранее уже использовались и запас кислорода в них после этого не пополнялся. Связавшись с напарником, я напомнил ему об этом, но он просто отмахнулся, заверив меня, что работы там, на пару минут.
В тот день все шло не по инструкции. Выходить в открытый космос даже на минуту с неполным запасом кислорода категорически запрещено. Я еще раз напомнил про инструкцию, но в ответ услышал совет, куда и как далеко мне идти.
Сейчас станция летела над освещенной стороной планеты, надо было торопиться всё закончить до пересечения границы тени. Я отслеживал действия Михаила по камерам, вот он уже миновал первую поврежденную панель солнечных батарей, поравнялся со второй, но тут страховочный трос запутался в поврежденных секциях.
– Стой, – скомандовал я, – трос зацепился за панели.
Михаил обернулся, увидел, что трос змейкой проскользнул между панелями и создал там реальную головоломку. Его рука потянулась к карабину.
Поняв его намерение, я почти проорал:
– Даже не думай отстегивать!
– Не ссы, это просто на всякий случай страховка, меня держит гравитация, – он отстегнул трос и, миновав вторую секцию, шагнул к радиаторной переключая обзор на своем скафандре.
Теперь я видел дырку в стене радиаторной размером с куриное яйцо. Таких крупных камешков не прилетало ещё никому за всю историю полетов в космос, насколько я помнил. Михаил, повернув колесо затвора налево, открыл шлюз радиаторной. В этот момент изображение его скафандра на камере стало размытым и пошатнулось.
– Что случилось? – спросил я в микрофон, чуть не срываясь на крик.
– Вода закипела, ничего не вижу, – последовал ответ, а затем громкое – Твою мать!
С внешней камеры я увидел, как он плывет со стороны радиаторной, из открытого шлюза которой вылетали белые льдинки, по крайней мере, что-то на них похожее. Михаил миновал первую секцию солнечных панелей, едва не ухватившись за торчащий конец.
– Порядок, сейчас стабилизирую положение и вернусь к радиаторной, – его голос был напряженный, но без паники.
Я так и не понял, что случилось. Может он неправильно оттолкнулся? Или сама Станция изменила положение в пространстве? Через секунду я услышал нервный голос напарника:
– Макс…
Кинувшись к монитору, я заметил, как Михаил отдаляется от края станции, совсем медленно, но, верно.