сказал я хрипло. У меня начинал ломаться голос. По телефону меня иногда принимали за отца – с его насмешливым прокуренным тенором.
– Дима? Узнал? – спросил воркующий девичий голос.
– Конечно, – мужественно ответил я. Хотя совсем не узнал. Кто это может быть? Настя из соседнего подъезда? Ленка Полуэктова? Олька Афанасьева? Учительница музыки в полупрозрачной блузке? Джина Лоллобриджида из Фанфан-тюльпан? Хорошо бы.
– Пойдем вечером на танцы в парк? Вместе?
Вся жизнь пронеслась у меня перед глазами. Все коробки пластилина, похожего на тол из фильмов про войну, все миллионы слепленных солдатиков. Пластиковая модель "Мига" и ледокол "Ленин" с тысячью крошечных дверей. Все взорванные в подъезде патроны и бутылки с карбидом. Пламя над забором и индийское кино "Танцор диско". Ачи, ачи, джими, джими. Классическая борьба. Все горы прочитанных книг и суровые слезы капитана Блада по Арабелле. Несчастная, но дико привлекательная еврейка из Айвенго. "Три орешка для Золушки" и эротические переживания на снегу. Смеющиеся девчонки у магазина и взгляды искоса. Хи-хи. Тонкие запястья. Деревянные мечи и стрелы Робин Гуда. Любовь, сжигающая все.
Все предшествующие годы я ждал этой фразы.
С этого момента начиналась моя взрослая жизнь, полная приключений и подвигов.
– Ладно, – сказал я. – Пойдем.
Воркующий голос продолжал:
– Зайдешь тогда за мной в шесть?
Мгновенное головокружение. Зайти куда? Наваждение спало. Кто это? Где живет?
Как узнать?!
Нужно принять решение.
– Нет, – сказал я.
В трубке замолчали. Я слышал только дыхание.
– Нет?! – голос вдруг на мгновение показался знакомым. – Почему нет?!
– Я передумал. Не хочу на танцы.
Капитан Блад стоял в изрубленной кирасе и смотрел, как верный "Синко Льягас" уходит на дно. Французские ядра свистели над его головой. Голубые глаза капитана были спокойны…
– Но… подожди! – взмолились там.
Я положил трубку.
Пузыри вырвались на поверхность, вода взбурлила… И только уцелевшая фок-мачта все еще возвышалась над гладью залива. Вскоре исчезла и она.
Капитан Блад вздохнул.
Погнутая, окровавленная шпага выпала из его усталой руки.
Бум.
Тишина. Мужское одиночество.
Подошел Скарамуш и похлопал меня по плечу. Обычная саркастическая улыбка его была полна печали. Издалека, сквозь пары гашиша, на меня отрешенно смотрел граф Монте-Кристо, возлежа на подушках. Пан Заглоба, Д'Артаньян и Анжей Кмициц молчали, но я чувствовал их поддержку. Восставший раб Спартак кивнул мне.
– Женщины, – произнес гладиатор, словно это было ответом на все вопросы.
Женщины. Загадочные создания, ради которых только и стоит совершать подвиги. Я вздохнул.
Почему они, блин, не могут говорить нормальным голосом?!
36. Король и лира
Злата постоянно повышает свои навыки ведения переговоров. Хотя после переговоров «о курточке и зайчике» меня это уже не должно удивлять. Но удивляет. Это у нее в деда, наверное. О моем отце говорили, что все в