Во всём виноват только ты!
И почему я совсем не удивлён?
Жанна обнимает себя за плечи, а в глазах плещутся слёзы, но верить им – всё равно, что верить обещаниям депутатов. Моя бывшая жена насквозь фальшива, наиграна. Жаль, я слишком поздно это понял.
– Перестань ломать комедию! Мне твой театр ни в одном месте не нужен.
– Витя, постой! – кричит, когда уже почти вышел из ограды. Понимаю, что Жанна не просто так сюда пришла, что-то ей от меня нужно, но выяснять подробности совершенно нет никакого желания. Мы уж давно чужие друг другу люди, а проблемы посторонних людей меня не колышат. – Подожди ты!
Она догоняет меня, хватает за руку, пытается остановить. Она настойчива, всегда такой была.
– Отвали, хорошо? Вообще сгинь.
– Витя, пожалуйста, – почти плачет, а я вздыхаю. Какой-то отвратительный театр, не иначе. – Давай поговорим. Что тебе стоит? В знак общего прошлого, просто выслушай меня.
– Просто поговорить, говоришь? А оно мне надо?
– Ты жесток, Витя…
– Слушай, перестань. Какой я тебе, на хрен, Витя? Он остался там, в прошлом.
– Но для меня ты всегда будешь им – хорошим мальчиком из соседнего двора…
Мать её, нашла, что вспомнить.
Ухожу всё дальше, а она кричит мне вслед. Оборачиваюсь, а Жанна бежит ко мне, застревая каблуками в многочисленных ямках разбитого тысячами шагов асфальта.
Нет-нет, всё-таки ничего общего, кроме цвета волос между ней и валькирией нет. И как я сразу этого не понял? Что я за тупой ублюдок?!
– Ладно, от тебя как от холеры не отцепишься. У меня есть полчаса, не больше. Надеюсь, управишься.
Жанна улыбается, а мне что-нибудь разбить хочется.
***
– Я следила за тобой, – говорит, размешивая ложечкой сахар в чашке с кофе. – Уже неделю… подойти только не решалась.
– Жанна, давай вот сейчас договоримся кое о чём, да?
Она кивает, глядя на меня испуганными круглыми глазами.
– Во-первых, ты не тратишь моё и своё время на ложь. Хватит, наелся по самые уши. В то, что ты там чего-то боялась, я никогда не поверю. Во-вторых, поменьше лирики, у меня нет желания выслушивать сопливые истории. Ясно?
– Господи, ты вообще не меняешься, – фыркает, почти возмущённая мною, но потом быстро берёт себя в руки и улыбается.
– С хера ли мне этим заниматься? Меняться… Я ведь и не сдох тогда, восемь лет назад, только потому, что вот такой.
Жанна молчит, всматриваясь в мои глаза, размышляет, но, когда пауза затягивается, говорит, тяжело вздохнув:
– Ладно, если хочешь сразу к делу, то приступим. Мне нужны деньги.
Ну, чего-то именно такого я и ожидал.
– Меня это должно каким-то боком касаться?
– Но… мы же всё-таки не чужие люди…
Запрокидываю голову и начинаю смеяться, потому что эта хрень вообще уже ни в какие ворота не лезет. Не чужие мы, понимаешь ли. Комедия.
– Почему ты смеёшься?
– Жанна, скажи мне, ты на самом деле такая тупая?
– В