видом…». Он тряхнул головой, словно избавляясь от глупых мыслей: «Каким видом? Везде вода» – изгой накинул куртку, обулся и вышел из каюты. На самом деле не всех на борту «Лилит» Марти считал потерянными и никчемными. Даже Итан по мнению помощника капитана при других обстоятельствах мог бы быть совершенно другим. «Человека меняет жизнь, его окружение, а еще страхи. В сложившейся ситуации каждый из нас подвержен смертельному риску. Каждый день… каждый час… каждое мгновение… но самое тяжелое – это гнетущая перспектива. Безмятежно дрейфуя в мире волн, где еще недавно была земля, создается ощущение подобное тому, какое возникает у могилы, куда только что опустили гроб – осознание неминуемого приближения своей очереди».
На борту «Лилит» всю навигацию ощущалось напряжение, а пугающая неизвестность лишь усиливала накал.
Пока Марти не вышел из каюты, он представлял команду, выстроившуюся в узком проходе кают-компании. Люди недружелюбно, а Итан враждебно, посматривали на него, но в действительности все оказалось иначе. В кают-компании – небольшом тесном помещении с крохотными иллюминаторами – собрались все. Члены экипажа, бросив вахту, развалились на диване, огибавшем широкий стол. Только Итан, склонившись над столешницей, подпирая голову руками, уставился на Марти. Сначала Уоррену показалось, что команда подверглась морской болезни, хотя этот факт насторожил его. Из всех двенадцати человек симптомы морской болезни проявлялись у троих – Джессики, Кары и Агаты, не считая Марти, но в данный момент все до единого были обессилены, бледны и тяжело дышали.
– А я думал вы уже и забыли про меня? – Марти заговорил первым.
– Что-то происходит. Ты не замечаешь? – произнес Итан, говорить ему было тяжело. – Мы стали такими же доходягами как ты. Может, это проклятие?
– Проклятие?
– Ага. Похоже на то. Не ты ли нас проклял?
– Если это повод избавиться от меня, то он откровенно идиотский, – Марти все пытался соединить пазлы – происходящее и свои домыслы о намерениях команды.
– А может быть, это ты пытаешься избавиться от нас? – продолжил давить Итан.
– Что же я буду делать на шхуне в одиночку? Без вас мне не удастся управлять парусами, а как мы все знаем, топлива осталось на пару часов ходу, так что и это суждение – бред.
– Бред говоришь? А мне кажется, что ты нас чем-то траванул! Как крыс, – эти слова Итан произнес протяжно. Его глаза смотрели сквозь Марти, будто он был невидим. – А что? Убив нас, у тебя появится шанс продержаться еще два-три месяца на оставшихся продуктах и воде.
– Заманчиво. Но есть ли в этом смысл? Что мне дадут эти тридцать, шестьдесят или даже девяносто дней одиночества? Время на осознание себя? Может быть на написание книги? Что еще? – саркастично продолжил он. На самом деле слова Итана навели изгоя на мысль о реальной возможности прожить подольше.
– Да все это полная чушь! – в разговор вклинилась Нона Уилкинс. – Скажи лучше, как долго нам