благородный лед делает на первом уровне, где растает лишь через шаг небесного яруса?
Речь этого существа наводила на подозрения, что в пекле ссохлось не только его тело, но и рассудок.
«Убей ее», – ожил в голове Рогнус. – Или дай мне ее убить».
Дух тоже свихнулся.
«Не смей! – приказал я, отметив мельком, что мы с духом не сошлись в определении пола существа. – За что ее убивать? Мы – покровители синтов, а не…»
«Убей немедленно!» – с визгливыми нотками заорал предок.
Они и меня так сведут с ума!
– Это не может быть первым ярусом, – ответил я синтке. – Ну, хорошо, скажи мне, где я могу найти Отраженную Саэтхиль?
– Здесь, – раздвинулись сморщенные губы существа, обнажив беззубые почерневшие десны. – Здесь, тающий лед вершин, здесь. На пятидесятом ярусе в ваших свитках. Идем, я провожу тебя к ней.
– Подожди, ты сказала – пятидесятый ярус?
«Ничего себе ты промахнулся, родственник!» – заметил я духу.
За ним не заржавело: «Тебе нужна была дурацкая цифра, или место, где найти Яррена?»
Старуха, сделав пару шагов, оглянулась:
– Именно так обозначен у вас первый уровень смерти. Идем же!
«Раздави гадюку, пока не поздно!» – зарычал кровожадный дух.
В кишках засвербело, к горлу подступила тошнота. Ну что за сволочь у меня предок!
Я остановился, пытаясь справиться с приступом. Синтка снова оглянулась. Глаза ее недобро сощурились, рука приподнялась ко рту.
«Дай мне убить ее!» – взорвалась голова воплем Рогнуса.
Под его ли импульсом, или от привычки действовать, не дожидаясь, когда в тебя выстрелят отравленной иглой, я метнул дротик. Но старуха непостижимым образом скакнула, как скачет по стене тень, когда колеблется пламя свечи, и дротик лязгнул о камень. Что за дьявольщина!
Я выхватил второй дротик, а синтка приложила кулак к губам, и в этот момент из отверстия в стене, у которого остановилась старуха, вылетела тонкая, едва видимая нить, захлестнула ее горло и… срезанная голова синтки покатилась по наклонному полу, заливая его кровью, а через миг покачнулось и рухнуло туловище, конвульсивно дергая конечностями. Из правой ладони трупа выкатилась серебряная духовая трубка.
Рогнус разжал впившиеся в мою плоть невидимые когти, но меня все-таки вывернуло. Хорошо, что я сегодня почти ничего не ел.
– Как ты убил ее, Рогнус? – прошептал я, вытерев губы рукавом. – Я же запретил!
«Это не я убил, к моему великому стыду за себя и тебя. Нас опередили, – довольным тоном сообщил дух. – Давай-ка, шевели ногами, лентяй!»
Я поспешил к трещине в стене, перешагивая через красные разводы – кровь убитой уже высыхала, превращаясь в сухую пыль.
В узком отнорке лежало еще одно человеческое тело. Едва я наклонился, оно пошевелилось.
Человек поднял голову, и я с трудом узнал Яррена. Его кожа посерела и растрескалась, как сухая земля после месячного зноя, губы почернели и запеклись. Но глаза – свирепые и почему-то